Линаэвэн

Март обвинял Линаэвэн в ответ на её слова - это было ожидаемо, и не на это стоило возражать.

- Да, я сама вступила в спор, в какой не должна была вступать, а до того проговорилась. Опасность... не в том, что Гортхаур будет явно принуждать к некоему ответу. Но гости обязаны вести беседу, не могут замолчать даже на время; а во время долгой беседы легко проговориться. Кому по неопытности, кому по незнанию многого о войне, кому по недостатку внимания и усталости...А узнанное будет использовано против моего народа , и Гортхаур не скрывает этого.

- Это война - ты прав. Но на войне, в плену и нужно избегать таких ситуаций, ради своего народа... - она вздохнула. - Я не хотела обижать тебя, Март, но объяснить, какова эта ситуация для нас. И спросила, что бы ты думал, если бы с тобой случилось подобное; а ты отвечаешь и возмущаешься, исходя из своей ситуации, где мы враги, с нами поступают совсем не так, как мы того заслуживаем, и Гортхаур даже допускает нас за свой стол, в свои покои. А мы-то видим другое. Представь себе, что всё наоборот - это тебя и твоих товарищей захватили эльфы, и, возможно, ты воспримешь иначе. Но в целом - я не назову добром, если некто мог причинить некое зло и не причинил - кто бы ни поступал так; для меня добро - это бескорыстное действие на благо другого.  А для тебя?

Саурон

Март слушал Линаэвэн с сомнением. Если все было так как она говорит, то гости не что иное как хитроумная ловушка, но этого не может быть. Кому он будет веритб, Линавэн, которая уже показала что ей верить нельзя, или Пвелител, которого он знал годы, и которому верил? Ответ был очивиден.

- Все же думаю ты сгущаеш краски, - как мог мягко ответил Март. - Уверен что с Повелителем можно говорить на темы далекие от опасных. Например я знаю что Нэльдор провел с Маироном несколько часов на крыше, наблюдая за звездами, думаешь хоть одна военная тайна при этом была выдана?

Задача представить что его, горца, возьмут в плен эльфы, что беспощадны к северянам, была не самой простой - представляй не представляй, а жизнь отличается от вымысла; и Март осторожно ответил:

- Я думаю что был бы рад узнать что не все враги таковы, как я о них слышал. Добро оно везде одно добро. И если мои враги способны на это добро, то значит меж нами возможен мир и конец войны лежит в ином, чем уничтожить друг друга.

***

В этот момент Долхэна заменили на Таугатола.

Мог ли Пвелитель и правда узнавать что-то от пленных, которые согласились стать гостями? Наверное да... Он мудр, и он не может не видеть и не слышать. Но было ли то злом?.. С одной стороны нет, уж лучше так узнать правду, чем через пытки, но с другой стороны... хотел бы Март что бы враги так, через разговор вытянули и него тайны? Нет! Низачто! Пусть у него и вызовут тайны Севера, но не раньше чем у него закончатся крики!

- Но почему ты думаешь что Повелитель звал вас в гости ради тайн? - Март выбросил как щит перед собой, вопрос.  - Но нет, я не воин и не могу спускаться в темницы и заходить в некоторые иные места в крепости. Таков порядок. Я не могу тебе помочь большим! - вдруг с болью вскрикнул горец, представив что и Линаэвэн могут начать допрашивать и... выбрать из нее тайны. Что же они будут делать? Бить это прекрасное создание? Нет, о таком и мыслить нельзя, какой бы заблудшей она не была... - Линаэвэн, тебе есть что выдавать? - вдруг спросил Март. - О границах Нарготронда и так знают, что еще у тебя могут вызвать в разговоре, но другое, есть ли тебе что сказать больше?

Линаэвэн спрашивала дальше, и Март растерялся. Нет... он никогда не видел что бы в крепости лечили  лесных зверей и птиц, что бы заботились о калеках - вообще калек в крепости не видел. Но... может быть это лишь совыпадение?.. Неприятное, еще не яссное ощущение поселилось в груди Марта.

Но атан взял себя в руки, и продолжил, пока мог:

- Да, пойдем на кухню...

- Я думаю так, потому что непрерывная беседа была для нас обязательным условием... - сказала тэлерэ.

Март мрачно покачал головой. Линаэвэн снова врала ему, уже не в первый раз. К счастью Повелитель говорил с ним, более того, открывал свой разум, показав все что Маирон знает о Линаэвэн, что бы горец не был обманут, что бы мог видеть своими глазами и выносить свое суждение на основе того что знает, а не просто слов эдэлет.

И в самом деле, от Повелителя он услышал совсем иные слова:

- Мы можем начать сразу с подвала и пыток, если ты этого хочешь, но я бы предпочел обойтись без всего этого. Я бы предложил тебе и другим ванну, еду, отдых... Но тебе решать. Назовешься и пойдёшь со мной, или я потащу вон того нолдо в пыточную. - Саурон говорил мягко и не переставая легко улыбаться.

Повелитель был жестоко своей игре, но он вынужден быть жестоким, и желал он лишь блага. А чего желала Линаэвэн? Она ничего не ответила.

- Это не мудро, моя жестокая незнакомка. Я не просил открыть ничего для тебя важного, но ты отказываешь мне даже в ничтожном. Когда тебе надоест мучить товарища - только скажи, и все прекратиться, подземелье сменится покоями, едой, чистой водой. Отныне его жизнь и судьба только в твоих руках.

Но она все равно молчала. И тогда Повелитель попробовал уговорить их всех быть гостями, а не пленникам ради товарищей.

- Это касается всех вас. Назовитесь, разделите со мной трапезу и беседу, и спасите тем себя и одного из товарищей.

Один из эльфов сказал:

- Беседу и трапезу... отраву и допрос? Угости лучше своих орков.

Но Повелитель спокойно возразил:

- Отравить вас и допросить я могу и без вашего согласия, - качнул головой Волк. - Я предлагаю вам именно то что и сказал: мытье, чистую одежду, трапезу, беседу. Вы ничего не теряете, но покупаете себе время. А там - кто знает что будет?  Каждый из вас, своим согласием, защитит одного товарища.

Но никто из мужчин так и не подумал защитит Линаэвэн. Один эльф принял приглашение, и взял с собой своего брата, назвав и его имя. Волк схитрил, он воспользовался вторым именем, что бы спасти от подземной и Линаэвэн. Именно он, ненавидимый Саурон, был  единственным кто заботился о ней.

И вот те, что согласились стать гостями (Нэльдор, и двое согласно и добровольно прошедших за ним), вкусили отдых и сразу напали на безоружных орков, сопровождающих их. Линаэвэн опять соврала, они не "просто побежали", Ламмион хотел сбить оркам с ног, а она кинулась на помощь.

Больдог сказал тогда Линаэвэн:

- Вот скажи, что тебе не хватало, а? И тебя, и товарищей не пытают,  отмыли, одели, сейчас накормить хотели - так какого ж рожна вы рыпаться стали? Правда думала что Посетитель Волков позволит вам свои порядки устраивать? Дура ты, как я тебе и сказал вначале. Ни одного голуга до сих пор не тронули, но теперь, или проси ради них у Господина прощение, или знай что их кровь на твоих руках.

Но дева не пожелала даже взглянуть на орка. Вероломно напала и в гордыней не захотела сказать "простите".

Ламмиона Больдог посчитал достаточно наказанным в короткой потасовке, а Повелитель позже сказал:

- Хорошо хоть что ты, Нэльдор, не нарушил свое обещание и не напал. По тому вы все еще здесь

Маирон старался помочь эльфам:

- Глупо делать вид что мы друзья, но взаимную вежливость ведь нам поддерживать под силу? 

Но никто ему не ответил. Повелитель обратился к гостям вновь, и после длительного молчания последовал ответ Нэльдора:

- Я смогу говорить вежливо.

А Ламмион стал насмехаться над тем, к кому сел за стол и чью еду ел:

- Не знал, что ты разводишь кур.

Повелитель старался быть любезным, но эльфы не желали говорить, то и дело замолкали.

- Покуда вы мои гости, я хотел бы выказать себя рачитым хозяином, и узнать чем бы я мог занять вас, что бы вы не скучали, - увещивал Повелитель, но с ним продолжали говорить сквозь зубы те, кто сам добровольно пришел в его покои. И терпение Маирона лопнуло - кто стал бы его за это винить?

- Мой дорогой Нэльдор, - вздохнул Волк, отставляя кубок, - Я верю что ты стараешься быть любезным, но у тебя это весьма скверно получается. Неужели ванна, чистая одежда, вкусная еда, для тебя и твоих спутников, вместо раскаленного железа и дыбы, стоит лишь нескольких скупых фраз сквозь зубы? Ты принял награду, но не выполняешь свои обязательства.

- Вы обещали быть гостями, и пока вы держите свое обещание, я держу свое. Любой из вашего отряда, все из вашего отряда, могли бы выбрать это, вместо камер.

И тогда они, усовестившись, начали отвечать и даже спрашивать сами.

Чуть позже Повелитель сказал им:

-Вам снйча не до звезд, и не до карт, так вы взволнованы. И все же - я отпускают пленных, и из камер, и за пределы крепости, я не допрашиваю, нне требую тайн от вас - неужели в моих действиях нет ничего, за что миожно поблагодарить?
- Вы огорчены что ваша тайна стала известна мне, но я не выбивал ее из вас. Так вышло. Случайно. И не в ответе на мой вопрос, а в вашей попытке не быть честными. Все плохое что с вами сегодня случилось, было не по моему принуждению, по вашему лишь выбору. Так что... не ищите во мне подвоха - я не давал вам такого повода.

Но Нэльдор вскочил сжав кулаки:

- Саурон, вас всех ещё отблагодарят - за всё...

И Линаэвэн вторила ему:

- Благодарят за бескорыстный дар - на радость, на благо. Не за то, что делают ради собственной выгоды, не за то, что делятся отнятым у других, и не за то, что причинили меньше зла, чем могли бы.

Повелитель же, полный неимоверно выдержки, ответил:

- Ты во всем винишь меня, хотя тебе я ничего не сделал. Ты обещал быть гостем, и Ламмион с Безымянной разделили твой выбор - они не сказали что не пойдут, не отвергли приглашение быть гостями, они были рады что хоть еще на немного пытки отсрочены, что грязь многих дней омыта, что одежда чиста.  Но вы решили обмануть меня, пытаясь напасть. И за то были справедливо наказаны - лишь за вероломство и гордыню, ни за иное. А теперь вы снова едите и пьете, и поносите  меня. У вас очень странное представление о болагородстве, примерно такое: что бы мы ни сделали, мы чисты, виновен лишь Враг. Но это ложь. И в доказательство, после ужина я поведу тебя смотреть на звезды, и не буду спрашивать о тайнах, как не спрашивал и до сих пор. Но вряд ли в тебе и тогда проснется хоть простейшая благодарность.

И гостье:

- А ты, дева из Нарготронда, чье имя уже тайна, ты ловко играешь словами. Я не буду вступать с тобой в скучную полемику,  например есть ли твоим спутниками за что благодарить тебя, или Нэльдора. Но в основе твоих суждений лежит не справедливость, а ненависть ко мне и предвзятое суждение.

Март закрыл глаза и повторил эти слова Линаэвэн, слово в слово, ибо помнил все.

- Ты говоришь мне не правду, думая что я не знал как было дело. Но вас никто не заставлял говорить непрерывно, и не просил говорить о тайнах.

И все же, пусть эта дева была и друзья, и притворщица... что если через три дня, лишившись его покровительства, и отказавшись от того что бы быть гостьей Повелителя, Линаэвэн окажется в подземелье?

- Ты знаешь что было в письме? - Мрачно спросил горец, - Или ты его не читала?

Он пока не двинулся с места. По дороге или в кухне подобный разговор продолжать не возможно, а он хотел договорить.

Линаэвэн пропустила все его слова мимо ушей... Ее интересовало совсем иное.

- Повелитель подготовил меня к разговору с  тобой, что бы я не был обманут, и помог мне ничего не забыть. Но я не понимаю, почему ты отказываешься быть гостьей Маирона - неужели ты боишься проговорится о письме? А о другом уже бесполезно бояться сказать лишнее, Маирон знает все что ему нужно.

Линаэвэн:

Дева покачала головой:

- Есть много того, что знают всё нарготрондцы, как ты знаешь многое о своём доме, есть то, что знаю именно я... Но пока у нас есть три дня. Ты не можешь помочь мне большим, чем помогаешь, то можешь показать позже - доброе, о чём я говорила, или, быть может, иное. Хотя бы показав мне крепость там, где можно пройти тебе, или за стенами. Ведь здесь и просто идёт жизнь - и если Тёмные не таковы, как считаю я, то мы встретим где дружескую беседу, где малую заботу о слабом, где мелкую помощь друг другу... Подобно, как бывает у вас, эдайн. Малое, но бескорыстное - там, где есть польза, трудно отличить, где совершают добро, а где просто рационально.

Март вздохнул. С Линаэвэн было так всегда - сначала она нападала и обвиняла, потом, услышав ответ, начинала просить прощение и говорить что они должны мочь лучше понять друг друга. И раньше ее нежный голос, ее прекрасные глаза, ее колдовские чары действовали на горца, но теперь... он раскусил их, и был свободен.

- Твои речи сладки, эдэлет, а твои печальные глаза смотрят прямо в душу. Но твоим чарам приходит конец. Я не вижу смысла в наших беседах.

Март не отказывался говорить, но был честен - он отчаялся пытаться понять Линаэвэн и найти с ней общий язык. За каждым ее словом стояли либо упреки, либо ловушки, и каждое его слово Линаэвэн переворачивала.

- Ты моя гостья, и я не собираюсь лишать тебя защиты, говорим мы или нет. Что до того как бы яч себя повел... Я скажу тебе вскоре. Не покидай кухню без меня, или я буду наказан.

С этими словами Март вышел в коридор.

***

Кабинет Волка только кончили убирать, после того как Повелитель развлекался в нем с Арохиром, как Маирон почувствовал приближение горца.

Умаиа был задумчив и печален, после расставания с Лагорталом, и изначально он вовсе не собирался пытать Арохира, но тот сам напросился.... и теперь Волк тушил звериные  угли-искры в свои глазах.

- Удивлен что ты здесь Март, - приветствовал Маирон горца легкой улыбкой. - Я думал ты вместе с Линаэвэн.

- Нет, она осалась на кухне, а я пришел к тебе, Повелитель, мне нужно спросить тебя для нее.

Волк удивился, но кивнул - продолжай.

- Много ли Линаэвэн выдала тебе, пока была твоей гостьей?

Волк задумался, наморщил лоб... И ответил:

- Только то, что ты слышал: границы Нарготронда, что она проспорила в пари. Что она еще могла сказать? Что в их землях не держат домашний скот? - Маирон в недоумении пожал плечами.

Март судорожно кивнул, и сказал то, что ему было действительно тяжело:

- Повелитель, ее спутников уже начали пытать? Я хотел бы увидеть одного из них.

Волк удивился. И даже поднял бровь.

- Да, Март. Допрос уже идет. Зачем ты хочешь их видеть?

- Я хочу понять, права ли Линаэвэн, стоит ли ее отказ от гостей того... что делают с ее родичами.

Волк шагнул к Марту, и взял его за подбородок, внимательно посмотрел в глаза - готов ли атан? Он сам просит показать ему пытаемых, и при том ни в чем не винит Пвелителя - это добрый знак... Похоже что общение с Линаэвэн лишь подтолкнуло горца к тому, чего добивался сам умаиа.

- Друг мой, это тяжелое зрелище. Ты уверен что готов увидеть это? Эльфы враги Твердыни,  но то что нам приходится делать с ними... это воистину ужасно.

Март смотрел во внимательные и полные заботы глаза наставника, и черпал в них поддержку:

- Я не могу вечно прятаться за твою спину. Ты служить Твердыне как можешь, душой и телом, и я хочу быть таким же.

Волк притянул к себе горца, обнял его, что бы юноша не заметил торжества в серых глазах.

- Ты доблестный и верный Март. Ты будешь предан Тьме, что бы ни случилось. - и после крадкой паузы, - Подожди немного, я сейчас закончу, и провожу тебя в подземелье лично.

***

Лагортал начал извиваться уже на второй паре. Эвег снова наклонился к пленнику:

- Я обещал тебе там, в комнате наверху, что перед тобой пройдут все. Ты сам выбрал это. Останься ты с Повелителем, нам было бы запрещено их трогать, но ты сам выбрал послать их сюда. Так зачем ты теперь пробуешь порвать путы? Наслаждайся представлением, впереди еще много  твоих товарищей.

Выдернул ли Нэльдор под кнутом крючья из Кириона? 5,6 - выдернул.

[dice=1936-1936-7744-11616-1936-1936-66]

Первая же пытка принесла результат - один вырванный крюк. Наверняка Кирион мечтал потерять сознание, повиснуть на руках, не ощущая как другие крюки разорвут его плоть - но этого не будет. Больдог знал кто сколько боли может вынести, и синда до своего предела еще не дошел.

Умаиа встал напротив Нэльдора и поддел ножом лохмотья одной из порваных крюком ран.

- Решил отомстить приятелю за то как он с тобой обошелся? Давай, это годное дело.

После чего Больдог сделал три разреза на груди нолдо, и запустил в них иззубренную спицу. Нэльдор мог остановить пытку на любом моменте. А мог дождаться пока раны будут истерзаны.

Март не верил оправданиям тэлерэ, но он был добр, и услышав про три дня, снова смягчился.

- Почему лишь три дня? Никто не гонит тебя, и я не хочу отпускать тебя. Даже когда пари обо мне кончится, ты все равно будешь со мной, ну что ты. - и Март позволил себе коснуться ладонью лица девы, провести тыльной стороной по ее скуле.

Уже в дверях он обернулся:

- Я отвечаю за тебя, и если ты куда-то уйдешь, и натворишь там что-то, то я буду наказан, как был бы наказан любой из командиров, чьи вверенные ему совершили проступок. А я не хочу что бы меня секли розгами в колодках. - И горец улыбнулся и вышел. Как только Линаэвэн могло придти в голову что его накажут за слова, за встречу на ужине? Какими чудовищами она их себе придумывает.

***

Март терпеливо ждал, пока Повелитель торопливо заканчивал какие-то подсчеты  и делал записи.

- Я приказал начать строить дорогу, Март. Хочу многое успеть до зимы, и тогда весной армия Твердыни сможет начать наступление. Это очень важно, мой друг.  - Волк поднял голову и посмотрел на горца, - Как бы я хотел что бы эта война скорее закончилась. Но я боюсь что эльфы смогут учиться жить с нами в мире, только когда мы их захватим.

Март медленно кивнул:

- Да, я понимаю, Повелитель.

Волк же, в свою очередь, ждал когда Больдог кончит развлекаться с Нэльдором.

***

Выдрал ли Нэльдор крючья из Кириона, пока в нем ковырялись? 4,5,6 - да

[dice=7744-11616-3872-3872-1936-56]

Нэльдор не мог терпеть даже так, как это делал Кирион. Еще 2 крюка были выдраны, но все упорно молчали. Глупый Нэльдор думал что от него ждут обещания быть гостем... Больдог не стал его разочаровывать. Но вот Фуинор шепнул Лагорталу:

- Наивный Нэльдор. Он думает он здесь кого-то интересует. Этот мальчишка всего лишь мясо. И когда он перестанет тебя развлекать, его отправят на корм волкам, или оркам.

Больдог же, услышав приказ Повелителя Волков, не стал тянуть, и занялся прижиганием ран Нэльдора, и обработкой его ребер.

- Ты знаешь как это остановить, - осклабился орк, вовсе не желавший что бы его останавливали.

Сколько еще крюков вырвано из Нэльдора? (4-6)

[dice=1936-1936-11616-36]

- Ты хорошо постарался Нэльдор, целых 4 крюка выдрал. Как думаешь, с братом продержишься дольше?

Эвег, заметив решительный и больной взгляд Лагортала, вынул кляп. Все равно эльф ныне никому не навредит, для двух щенков пытка кончилась.

Линаэвэн

Лагортал не мог этого вынести. Он отказывался  говорить далее с такой тварью, как Саурон, и с этим умайа тоже, но ему представлялось, как Нэльдора, уже истерзанного, растерзают и съедят волки или орки. А после будут другие...

Едва он начал:

- Передай Саурону...

Как Нэльдор едва не крикнул, чтобы он не говорил ничего. Только однажды так уже было... И вместо этого юноша хрипло выкрикнул:

- Держись!

- Эти пытки... бессмысленны... - не ко времени вспомнилось, как Саурон рассуждал о том, что сметёт всё, но только если это необходимо... но сейчас нолдо всё равно говорил, хотя скорее всего, это и было бесполезно... - Я не могу дать ему то, что он хочет. Это для вас, Тёмных, не бывает аксани,  если вы хотите, переступите через всё, я  же... просто не могу.  А если бы смог, отдать стало бы нечего...

Саурон

Больдог тем временем отвязывал двоих приятелей от рамы и перепоручал их заботами орков. И если Нэльдор хочет болтать - чего там, подумаешь!

Измученных пленных потащили по коридорам: Кириона к Лаирсулу, а Нэльдор пока просто в камеру. Туда скоро должен был придти Повелитель.

***

Наконец Волк услышал что все готово, и закончил свои дела.

- Пойдем Март.

Горец выглядел подавленным, но решительным.

- Ты уверен в своем выборе? - спросил умаиа горца. - Там кровь и боль, и это та цена что нужно платить за свободу.

- Да... Я ведь это давно знаю, Повелитель. Просто раньше пытался стоять в стороне от этого.

- Я горжусь тобой, - улыбнулся Волк в ответ.

Когда они спустились в подземелье, Март не дрогнул. Когда открыли дверь камеры, Волк на всякий случай напрягся.

Как беоринг перенес вид окровавленного эльфа? 1 - не поморщился, 6 - был в ужасе.

[dice=3872-16]

Но Март лишь слегка побледнел и только.

- Ты видишь его. Что скажешь? - спокойно и холодно спросил Волк.

- Что я бы был бережнее к своим друзьям. - Так же холодно ответил горец. - Боязнь что-то выдать не стоит такого.

- У эльфов странные ценности, - подтвердил Волк.

***

А Эвег смотрел на Лагортала. Опять этот эльф говорил о чем-то странном, быть может понятном им с Маироном, но ускользающим от целителя.

- О чем ты говоришь эльф? Что ты имеешь ввиду? Объясни мне, и быть может я и правда остановлю то, что ты зовешь бессмысленным?

В камеру втащили Химмэгиля и уже окровавленного Арохира.

Лаирсул не понял что пытка для него уже началась. Но ему никто не мешал.

***

- И каким же именно образом Маирон хочет что бы ты делился с ним Светом своей души?  Как ты себе это видишь - добровольно отдать Свет Тьме? Объясни мне эльф о чем ты говоришь!

Тем временем Больдог уже крепил новых пленников на станках.

- Подожди, - громко обратился Эвег к палачу. -Может быть мы поговорим, и Лагортал освободит товарищей. - Целитель даже не заметил как двусмысленны его слова.

Тем временем Химмэгиля усадили в массивное кресло, накрепко привязав, а кисть его левой руки уложили в пальцедробительный механизм - конечно же открытый, что бы можно было видеть весь процесс. Арохира закрепили напротив в раме, к которой недавно был прикован Нэльдор. Но Больдог не спешил начинать - может и правда придется всех отпустить.

***

- Кирион? - удивленно спросил горец. - О чем ты?

- Думаю Кирион один из его спутников, видимо и его допрашивали. - И после к пленнику, - Мы удивляется что вы предпочитаете пытки друг друга тому что бы вытащить отсюда и себя, и товарища. Кстати, скоро твой брат будет в крепости.

Волк вовсе не хотел что бы Нэльдор сказал что-то что может помешать Марту пасть, и поспешил покинуть камеру вместе с горцем.

Эвег выслушал эльфа, но рассказ принес только недоумение, хотя... где-то на задворках сознания умаиа начал понимать. Но вслух продолжил говорить свое:

- Ну и что бы страшного случилось, а эльф? Пусть бы ты исчерпал свою душу до тла,  и умер потом как высохшее дерево, но зато - ни тебя, ни их ни о чем не спрашивали. Ты мог бы угаснуть тихо, без боли, а теперь обрек их на медленную смерть, а себя на нескончаемые муки. Зачем? Так ли ты Светел, как о тебе думает Маирон?

Больдог неодобрительно посматривал на Эвега, но к забавам ее не приступал. Видимо в их иерархии Эвег имел больше власти чем орк.

"А впрочем - пусть треплются", решил Больдог, "Арохиру прямо стоять уже тяжело, тем интереснее будет когда начнется, а силы бы ему тогда ой как понадобились бы". Умаиа довольно улыбнулся.

Поеннники меж тем явно дергались от того чсто Лагортал говорил с Эвегом. Не сквозь зубы, а подробно что-то объясняя. Вот и славно - пусть думают что несгибаемый нолдо пошел на сделку, устрашился, или даже начал ломаться.

***

Пленник говорил сбивчиво и несвязно, но не был похож на сумасшедшего.

- Почему он так странно говорит? - спросил Март, когда они с Повелителем поднимались из темниц.

- Я думаю он боится сказать лишнее, - ответил Волк. - Но при том не может держать при себе, чувства рвутся наружу. И он думает что по его оборванным фразам мы сможем понять о чем речь. Впрочем... скорее всего, ему, с его характером и возростом, в скором  времени очень захочется выговориться... И мы используем это. Зачем пытать, если можно просто поговорить. Ты согласен?

- Да. - Ответил Март после нескольких секунд раздумий. И продолжил - Маирон... Через три дня, когда пари закончится... Я не хочу что бы Линаэвэн оказалась в подземелье. Она... такая красивая и нежная... Но она все время говорит что хочет уйти.

- У тебя благородное и доброе сердце, мой друг, - Волк мягко улыбнулся, и положил руку горцу на плечо. Парень уже смог сделать большой шаг вперед в своем обучении, не отвернуться от них глядя на окровавленного эльфа в цепях. А зрелище это то еще: прекрасное и режущее своей неестественностью, Искажение как оно есть. Но теперь беоринг стоял на пороге того что Маирон и не думал что сможет предложить. Скоро у горца будет рабыня. - Я разделяю твой настрой, Март. Дева не понимает что выбирает, но ты знаешь лучше нее, и ты должен позаботиться о ней. Даже когда пройдут три дня, не отпускай ее, оставь рядом с собой. Если нужно, даже посади на цепь, но оберегай ее. Придет время и она поймет что ты действуешь ради ее же блага, но до тех пор... Нас, Темных, могут ненавидеть, как маленькие дети могут ненавидеть горькие лекарства и врачей, но мы должны быть непреклонны и исполнять то, что нужно для их же блага.

- Ты... прав, Повелитель, - отозвался удивленный Март. - Я... так и поступлю. Ты отдашь ее мне?

- Она твоя, мой брат, - тепло улыбнулся Волк.

- Так ты считаешь что раз я отказался от Света, то моя душа гниет заживо? - С ноткой угрозы, так же тихо спросил Эвег, и взял Лагортала за подбородок, заставляя нолдо смотреть себе в глаза. Эвег был в едва контролируемом бешенстве, хотя разве что глаза и могли выдать его состояние.

Больдог с двумя пленникам не слышали их разговора, могли лишь смотреть, и умаиа не удержался что бы не подлить масло в огонь.

- Вот языкастый, - пробормотал орк, - сейчас второго на осанвэ кента уговорит, так и забавы никакой не будет.

Но Эвег не слышал Больдога, и не обращал на него внимание; целитель был занят Лагорталом.

- Так значит это и есть быть Светлым, ставить свою душу выше всех остальных? - умаиа желалось стиснуть свои пальцы так, что бы на подбородка пленника остались синяки, но он не мог. Не мог перешагнуть через себя и разрушить. И... этот нолдо сейчас тоже говорил о разрушении себя... Эвег отдернул руку. Но заставив себя успокоиться, вновь склонился над пленником. - Говори эльф.

А если он скажет что-то не то, то Эвег сможет наказать его, позже, когда нужно будет не разрушать, а восстанавливать.

***

Март и Маирон поднялись наверх. Горец пошел  на кухню к Линаэвэн, а Волк вспомнил что его ждет "гость". Время близилось к обеду. Впрочем... вот там и встретятся.

Повелитель Волков почти забыл ту досаду, что вызвал в нем отказ Лагортала, но мысли о "госте" вновь растревожили.... рану? Ну нет, нанести ему рану паршивец не смог бы. Вообще не понятно, почему он, Волк, еще не выкинули из головы отказ этого эльфа. Ну подумаешь, не будут они беседовать за столом, или прогуливаться по галереям - поговорят в застенках. Волк посмотрит как этот эльф сможет сохранить свой Свет там, внизу!  ...И все же... Волк отчетливо понимал что не хочет пытать Лагортала, что мысль о мучениях не бодрит его... Хотя, с Арохиром вот позабавился не дурно - пленники всегда орут, даже когда молчат... Может быть он так и не тронет Лагортала, но вот к своим спутниками Светлый дорогу открыл, и даже направил.

Волк развернулся, и скорым шагом пошел туда, откуда пришел. Лаирсул как раз подлатал Верного Артаресто, это даст Волку больше времени, прежде чем эльф отключиться.

Пленника даже не стали выводить из узкой и тесной одиночной камеры, в которую его бросили, только крепко связали по рукам и ногам. Волк развлекался прямо там. Для сегодняшней задумки ему не понадобилось много места, более того, теснота лучше давила на пленника. Маирон использовал лишь нож, прямые или зазубренные спицы, и простенькие, но обычно действеные чары ужаса.

- Если ты захочешь что бы я остановился, попроси, - посоветовал Волк, прежде чем начать. И больше он с пленником не заговаривал. Сведенья о посольстве - Вот чего нужно добиться. А еще... он ведь собирался "отпустить" этого эльфа - сломанным и служащим Северу вольно или не вольно.

Бывший винный погреб был разделен на клети, или скорее ящики, так что получилось два десятка одиночных камер, и еще одна просторная общая - для представлений.  После пытки перед Лагорталом, всех пленных возщвращали именно сюда: пока привели лишь троих.

***

Тем временем Март вошел в кухню. Почти все приготовления были завершены в его отсутствие, и горец подошел к Линаэвэн, поблагодарить ее.

- Ты мне помогла, - улыбнулся беоринг, беря девушку за руку и целая ее. - Спасибо.