- Прости, что я неверно выбрал укрытие, - Диор сознавал, что всё могло закончиться куда хуже. Но нолдо не винил его, а, напротив, благодарил - как и лайквэнди.

- Что случилось, - удивлённо спросил Арандур, и Диор, проследив, куда он смотрит, тоже взглянул на орка-разведчика. Вернее, на место, где он находился.

- Орк стал невидим вместе с тобой, - пояснил он, и вновь отвернулся от схваченного разведчика. Ему более не позволят причинить зло, и это главное. Какие чары помогли орку исчезнуть, пусть разузнают те, кто старше и опытней: Диор этого всё равно не понимал. И был только рад более не видеть этой уродливой морды.

Лайквэнди, связав разведчика и следя за ним, разузнавать тоже не спешили. Поторопиться стоило, если поблизости были  ещё орки, которые могли напасть на других; но лайквэнди и сами заметили, по следам, что на той прогалине собралась вся шайка.  Потому первым делом Зелёные эльфы желали помочь раненым - лайквэндо и нолдо. Заметив, что пленник ослабел, принялись сооружать носилки.

Мэорд протянул Арандуру флягу, зная, что потеря крови вызывает сильную жажду; затем стал очень бережно разматывать мокрые, липнувшие к ранам бинты, чтобы перевязать заново. Диор вновь видел его раны, а ещё заметил, что нолдо дышит как-то скованно и неглубоко; быть может, его грудь тоже сильно пострадала.

- Среди нас нет целителей, - с сожалением сказал Мэорд: конечно, к целителям можно отнести, смертельной опасности нет, но это не так близко и не быстро. А затем неожиданно для Диора попросил. - Если только ты. Правда, ты только что убивал орков, но твоей силе и это не помеха.

Юноша сочувствовал Арандуру, но ему самому это на ум не пришло. Частью из-за напряжения, только сейчас начавшего отпускать, частью - оттого, что до  сих пор ему не доводилось помогать пострадавшим эльфам. Только зверям или деревьям. Лайквэнди изумлялись успехам столь юного, но сам Диор не воспринимал себя как целителя или свою силу как особую и необычайную. Он знал, что такое действительно необычайная сила. На Тол-Гален весна приходила раньше, чем на берега Адуранта, и распускались белые звёзды нифредиля, каких больше не росло нигде в Оссирианде. Когда он впервые спросил, отчего,  услышал в ответ "Потому, что там поселилась Лютиэн". Её сын ни на что подобное способен не был. И он сложил только одну настоящую песню, и то с маминой помощью.

Перед самым его уходом с Тол-Гален​ на остров прилетела больная сорока, и он хотел помочь ей не только руками, но и песней, сам. Как-то мама рассказывала ему: желая ускорить рост волос, она вспоминала всё, что бывает длинным, когда желала укрыться - то, что бывает незаметным. Помня об этом, он начал:

- Ящерки хвостик вновь отрастает...

А мама спросила, нравится ли ему самому то, что получается. Диору не нравилось: это походило на детскую песенку, какие, он, конечно уже сочинял. Он переменил слова, и тогда она спросила, сумеет ли он потом вставить слова о Валар, Западе или Бессмертных Землях? Их упоминание придаст песне большую силу. И он переделывал снова и снова, взглядом спрашивая: так лучше?...

Диор приложил руки к груди Арандура и сосредоточился:

- Зелень оденет голые ветви,
Ветвь, что надломлена, снова срастётся,
Снова срастётся после удара.
После удара по глади озёрной
Гладью, как прежде, останутся воды.
Воды омоют грязь ключевые,
То ключевые, чистые воды,
Чистые воды Бессмертного Края...

Впервые юноша пел эту песню над раненым эльфом, а не птицей или зайцем, и впервые сбился, не допел до конца. Сбил его не то визг, не то вой, не то скулёж того, о ком он и думать забыл.

- Газрык всё, всё скажет.  Только не отдавайте меня на пытку этому... И голугам тоже не отдавайте. Я не виноват, эти вражьи слуги всё равно бы всё выбили под пыткой...

Он снова заскулил. Когда сила была на его стороне, он всё-таки казался... кем-то. Злобным, но умным и сильным противником. Диор решил, что пленный орк сошёл с ума от страха. Иначе он не мог понять - с чего он решил, что эльфы будут его мучить, чьими слугами их вообразил и почему оправдывался непонятно перед кем, кого тоже очень боялся.

Отредактировано Dior (25-08-2017 10:28:16)

- У него что-то на шее. Светится черным мраком и от него идут тени. Я думаю если это что-то снять, то и враг перестанет быть незаметным. Спасибо что рисковал собой ради моего освобождения.

- Не могли же мы оставить родича в лапах этой твари, - ответил эльф. - И ударить, не рискуя убить тебя - не могли.

Другой, пытавшийся унять его кровотечение холодной водой, внимательно выслушал сказанное нолдо о причине незаметности, но не передавал услышанного другим, пока не перевязал голову раненого. К этому времени Диор как раз спел часть песни и прервался.

Услышав ответ Арандура, он с недоумением глянул на него: что за странная шутка про сапоги? Что имел в виду нолдо? Разведчик, однако, взвыл пуще прежнего.

- Сссапоги, это долго забавляться... шкурку медленно отделять и выскабливать по живому...- дрожа, пробормотал он после, вспоминая известное явно не от нолдор. Диор содрогнулся: значит, орки могли обходиться с эльфами и так?! Нолдо, конечно, не собираясь поступить подобно оркам, напомнил об этом разведчику, пугая его. Но как же ужасно звучала эта угроза... сам Диор никогда не произнёс бы такого.

"Хотя и нолдо наверняка думал совсем об ином, чем орк", - решил он про себя.

А тот снова взвыл, услышав от лайквэнди:

- Нолдо увидел: чары на том, что у орка на шее.

Нащупав ошейник, вначале повернули камень, сочтя его замком; затем сняли. Орк, без того невысокий, теперь казался ещё более съёжившимся, едва не усохшим и до смерти перепуганным. Ему велено было взять нолдо живым, а он сам попал в плен к эльфам, потеряв и весь отряд, и тёмное ожерелье. Диор, как и Зелёные эльфы, смотрел на него с изумлением и отвращением: в одном украшении соединялись искусная работа, которую не орку бы носить, и чёрные чары. Из-за которых нолдо мог оказаться в плену.

"Может, это Саурон или другой тёмный майа извратил эльфийское ожерелье - как когда-то извратил Минас-Тирит?"

- Не отдавайте, нет, только не голугам! Газрык всё скажет - про слежку, про ключик к Амон-Эреб, про приманку, про третье апреля, даже про эльфийские тушки, - слова эти - "эльф", "эльфийский" - он всегда произносил так, словно они были одним из худших ругательств.

- Так говори. А нам лучше пойти назад к месту схватки, - решил Мэорд. - Нужно встретиться с Альмом. И опытными целителями, хотя ты и помог нолдо.

Диор искоса взглянул на него, затем перевёл взгляд на Арандура. Хотя песня и не была допета, после неё нолдо всё-таки лучше себя чувствовал: к орку обратился громким голосом, смотрел ясно и насмешливо. Хотя до того впал в полузабытьё. И таким замёрзшим уже не выглядел. Снять боль и согреть удалось наверняка. Вероятно, отчасти и вернуть силы. Может быть, и умерить кровотечение? Хорошо бы, но этот орк сбил его. Из-за него же Диор не мог снова настроиться на должный лад.

- Как ты? Ты сам думаешь допрашивать орка? - спросил он, всё же не зная точно - насколько удалось помочь, и видя, что носилки из длинных веток и плащей уже готовы.

"Если Арандур ответит "Нет", - думал он, - надо попросить лайквэнди отнести его подальше от орка, тогда я смогу продолжить."

Он понимал, что нолдо важно знать, что расскажет разведчик. Тем более, что уже прозвучало "Амон-Эреб", число - день нападения? - и что-то об убитых или обездвиженных эльфах. Но для этого не обязательно было слушать самого орка: позже лайквэнди всё ему передадут.

Отредактировано Dior (29-08-2017 17:24:53)

Нолдо поблагодарил Диора одними губами, но не потому, что ему было трудно говорить. Юноша понимал, что Арандур хочет спросить орка о том, что, наверное, позволит спасти многих. От гибели, от плена, от пыток, того, что орки... съедят их, сделают из них сапоги, или сотворят ещё что-либо столь же омерзительное. И всё же он невольно отшатнулся, когда лицо нолдо приняло отстранённо-жестокое выражение, и он произнёс:

- Да, я побеседую с этой падалью сам. Хотя он и ваш пленник, но я уверен, потом сочтемся другими. Эй!  Я слушаю тебя. Постарайся заинтересовать меня еще пока я занят, по тому что когда я освобожусь, ты об этом пожалеешь.

На миг Диору стало жутко, словно через этого нолдо, доблестного и благодарного, говорил некто иной. Некто куда отвратительнее и куда страшнее этого хитрого, злобного и трусливого орка, даже если бы они все оказались в его руках, а не наоборот. У него перехватило дыхание - что, если это влияние той тёмной вещи? Арандур должен был соприкасаться или почти соприкасаться с ней всё время, пока его несли. Он заставил себя пристальнее вглядеться в глаза нолдо - нет, они оставались прежними. Это была только жуткая личина; Диор облегчённо улыбнулся, и совсем тихо произнёс:

- Ты, как Финрод, изображаешь тёмное создание?

И всё же на вражье изделие в руках лайквэнди теперь то и дело тревожно посматривал. Кто знает, какие на нём ещё чары, кроме незаметности?

Мэорд коротко глянул на нолдо с сочувствием и тут же старательно отвернулся. Другие же лайквэнди вздрогнули, когда услышали слова и увидели усмешку спасённого; или чуть позже, когда глазки разведчика даже не расширились, выпучились в узнавании, и он, попытавшись поклониться, с ужасом сильнейшим прежнего выдавил:

- Да, Господин.

Один из Зелёных эльфов принялся что-то объяснять остальным, шёпотом; не слыша его, Диор решил, что он тоже говорит о личине.

Орк сглотнул, глаза его бегали вправо-влево.

- Когда вы, Господин... - он вжал голову в плечи и торопливо поправился, явно силясь понять, что вообще происходит и как такое возможно. Только одно понял хорошо: говорить нужно всё, что знает об этом, тогда, мож, убьют быстро.- когда Великий Господин дал мне ожерелье, сказал невидимо следить за голугами со стороны Амон-Эреб, но близко туды не подбираться. Выбрать голуга поопытней, поважней и слежку вести, без шума. Газрык разберёт: кто щенок, кто командир. А как один останется, показаться и заманивать к шайке.

Орк пропустил дальнейшее - это было бесполезно и неинтересно Господину, который... замыслы которого ему было не разобрать. Ужас побудил его говорить дальше:

- Вы... Господин так передал. Выбить из голуга подходы к Амон-Эреб, схроны, места дозоров, или он сам выбьет. Тогда парни не сдуру полезут, а куда надо... Ежли командир не сломается до четвёртого апреля, всё одно приманкой станет: шайка его подвезёт с севера и будет выделываться. А потом улепётывать с пленником. Как погонится, с юга целая орда нагрянет. Рано голуги не просекут, её мороки скроют, - орк наморщил лоб, что-то соображая, но страх не давал остановиться. - Как их перебьют, так тушки в Гэлион покидают, пусть погниют там, и вниз поплывут, тада все эти леса...

Орк умолк, прервавшись на полуфразе, тяжело дыша. А потом, как-то криво зажмурив маленькие глазки, снова взвыл:

- Мороки... Это ж всё мороки...

Он мелко дрожал, но больше не говорил ничего внятного.

Сказанное им звучало ужасающе, и вместе с тем Диор всё более сознавал: какое счастье, что Арандура спасли! И какое счастье, что он не убил разведчика, хотя желал этого не раз. Какое счастье, что орк увернулся тогда от выстрела. Орда, нападение которой прикрыто мороками, и Гэлион, запруженный телами защитников Амон-Эреб... это могло стать правдой даже без пленника и провокации. Никто не узнал бы об этом. Только как это он думает, что тела эльфов гнить будут? Они же не подвержены этому. И как всего один нолдо отбивается от врагов, Диор уже видел.

То, что казалось его неудачей - на самом деле обернулось благом.

Отредактировано Dior (03-09-2017 08:05:37)

- Удивительно как порой оборачивается судьба, - в тон мыслям Диора произнёс Арандур, и он понимающе кивнул в ответ. А неправды в словах орка никто не заметил. Возможно, разведчик додумал это от себя, и лайквэнди и нолдо знали, что так обычно и бывает; или просто не считали это чем-то значимым. Это он совсем ещё мальчиком пытливо выспрашивал: что бывает после смерти, и с духом, и с телом, у эльфов и у людей? А что будет - с ним самим? 

Почти против воли ему представилось это нападение, и множество убитых нолдор. И убитых орков - их должно быть во много крат больше.

"Может быть, эльфов хотят бросить в реку вперемешку с орками, только им об этом не говорят? Но тогда
это в самом деле неважно. Нет смысла говорить или спрашивать".

- Мы встретились в добрый час, но теперь у нас много дел. Да и этого еще нельзя убить. Я не знаю пока ничего точно, но он может пригодиться... Друзья, остался ли кто из шайки жив кроме этого?

- Нет, - покачал головой один из Зелёных эльфов. - Несколько бежали в сторону бурелома, но промедлили, пытаясь забраться наверх или раздвинуть сваленные стволы и пролезть дальше; мы застрелили их.

- И нам пора вернуться туда же. Альм должен узнать обо всём, - озабоченно произнёс Мэорд. - И не он один. Диор, ты можешь немедленно передать на Тол-Гален то, о чём мы узнали?

- На Тол-Гален - да, - ответил он, вначале спросив всех о несомненно важном и оставшемся неясным для него. - Вы понимаете, о каком господине говорил орк?

Затем он сосредоточился. Подросток пока не в полной мере овладел осанвэ: для того, чтобы передать мысль, ему нужно было видеть лицо, глаза. Оттого он и не мог послать вместе с сигналом и мысленную весть Альму. Лишь родителей довольно было представить.

Зачем передавать весть папе и маме, он понимал и с самого начала, и особенно - узнав о Сауроне: возможно, Оссирианду скоро понадобится и их помощь. Лютиэн одолела Саурона однажды, могла одолеть и снова, если он решит сам явиться в Оссирианд; или развеять его мороки, если он прибегнет к ним. Берен же мог вновь привести в ужас орков, убить и изгнать их, если действовать будут только они, во множестве.

На нолдо Мэорд взглянул вопросительно, не сомневаясь, что он и сам знает, кому, что и когда стоит передать. Затем произнёс:

- Всё это открылось благодаря тебе - скажи, как твоё имя?... Должно быть, это было тяжело, - покачал он головой. - Какие жестокие дни!

Диор не знал, что именно он разумеет: самые последние дни, когда Оссирианд, оказался под угрозой, или же все последние времена, после поражения сил эльфов и людей, или и ещё более. Но смысл сказанного от того не менялся: жестоки времена, когда для спасения от гибели и порабощения обширных земель эльфу приходится угрожать и изображать тёмного майа.

Подошедшие с носилками лайквэнди подняли и уложили раненых; и юный полуэльф вновь обратился к Арандуру:

- Я хотел бы на время отойти подальше от орка; тогда я попробую закончить песню, которую из-за него не допел.

Прежде, чем Диор сосредоточился, передавая вести, Арандур глянул на него внимательно и строго:

- А почему ты должен передать это на Тол-Гален? - в конце он усмехнулся, и Диор попытался увидеть себя его глазами: самого  юного из всех оссириандцев, что были рядом с ним. Притом, что нолдо слышал - и вождь лайквэнди подойдёт довольно скоро. Наверное, обращение Мэорда и согласие Диора действительно казались странными.

- Как сын Берена и Лютиэн я всегда могу связаться с ними, - ответил он. Сегодня он впервые не чувствовал смущения, называя имена родителей. Впервые не думал, что Берен и Лютиэн - великие и прославленные во всём Белерианде герои, а он сам - ещё неведомо, добьётся ли за свою жизнь хоть чего-нибудь, чем можно гордиться. Да, сегодня ему помогала сама судьба... может быть, и не только сегодня. И чего бы он добился, если бы не отвага и опыт самого нолдо и не быстрота помощи Мэорда? Только погиб от рук орков или попал в плен. Но все эти "если бы" не случились, а случилось так, что он тоже помог не только нолдо спастись, но и замыслам Врага - оказаться разоблачёнными.

Некоторое время Диор находился близ ручья только телом, подробно объясняя всё матери. Не умолчал он и о том, что Саурон намерен после удара по Амон-Эреб осквернить Гэлион неким способом, о котором орк-разведчик мог и не знать. Он улыбнулся, чувствуя и волнение матери, от того, что он чудом не пострадал, и доверие к сыну как к уже взрослому, способному постоять за себя и защитить других, и гордость. И тревогу, и готовность действовать и отражать натиск врага. И, как всегда, чистый и мягкий свет, струящийся из неведомого далёка.

Потом он словно бы вернулся к остальным, ожидавшим ответа. Передавать пока было нечего. Что он закончил, и так видно; а мама  ответила лишь, что должна рассказать обо всём отцу, и они вместе решат, что сделать для защиты Оссирианда.

На вопрос об имени нолдо ответил немного подробней чем тогда, на поляне, когда у них почти не было времени: Астоворимо Арандур,  Верный Лорда Маитимо.

"Майтимо... Это должен был быть один из старших сыновей Феанора - Маэдрос или Маглор. Только у них имена начинаются на "М", - подумал Диор. Оссирианд никогда не был частью владений Короля Тингола, и запрет на квэнья здесь не действовал, но Диора ей, конечно, никто не обучал. Ещё чуть подумав, Диор решил, что всё-таки речь о Маэдросе, раз нолдо называет себя Арандуром: Королём мог быть лишь самый старший. Хотя, с другой стороны, он сказал - "Лорд Майтимо", а не "Король". Самым верным было бы спросить о том самого Арандура, но он прикрыл глаза, и Диор выжидал. Нолдо всё ещё нуждался в помощи. Лайквэнди, державшие носилки, конечно, слышали слова юноши и подождав, пока разведчика проведут, отнесли носилки чуть в сторону.

Когда они приостановились, Диор вновь положил ладони на грудь раненого, и начал песню с самого начала. На сей раз никто не помешал ему допеть до конца:

...То ключевые, чистые воды,
Чистые воды Бессмертного Края.
Края, где в дымке Садов исцеленья
Всяк исцеленье пришедший находит.

После песни Астоворимо уснул, и не пробуждался, пока несли носилки.

- Хорошо, - полушёпотом сказал один из лайквэнди, - в покое раненый лучше исцелится. Диор, ты намеренно погрузил его в сон?

Тот покачал головой; он ещё не знал, что сон способствует исцелению. Скорее, воспринимал его как знак, что нолдо стало лучше, и ничто не мешало ему уснуть. На поляне он передал, чтобы лайквэнди приготовились встретить воинов Арандура. Но прежде её достиг Альм, за которым следовали собиравшиеся Зелёные эльфы.

Мэорд как раз рассказывал ему обо всём бывшем, и об услышанном от орка. Альм хмурился, пока слушал. Затем вскинул голову, отбрасывая назад каштановые пряди.

- Мы предупреждены, значит, мы можем бороться. Ответь, орк, - обратился он к разведчику, - есть ли другие шайки, посланные сюда,  в наши леса? И как твоя пробралась так далеко?

Тот, несколько пришедший  в себя, только бранился - из-за страха тихо. Альм, чуть помедлив, произнёс:

- Значит, бурелом помог им скрыться...

Диор понимал, что вождь рассудил и догадался. Орк же, вероятно, счёл, что лайквэндо проник в его разум, потому что пробормотал:

- Ты, колдун, сам знашь, что нету, после...

Значит, после этой шайки намеревались выслать ещё. Отвернувшись от орка, Альм погрузился в раздумья. Это не означало, что он стоял неподвижно: вождь Зелёных эльфов не любил недвижности, разве что таясь в засаде или по иной необходимости. Опустившись на корточки, он быстро выкладывал что-то из веток, затем чуть сдвигал, уточняя.

- Что делать с этим? - тем временем спросил его один из эльфов, подав ошейник. - Это та тёмная вещь, что сделала орка незаметным.

К Диору вернулась прежняя тревога. Он, чуть отойдя от носилок со спящим, как он полагал, нолдо, поделился ей:

- Ты не чувствуешь ничего странного? Что, если эта вещь опасна для нас?

- Тягостно держать в руках то, что пропитано тёмными чарами. Но ничего худшего я не ощущаю, - спокойно ответил тот, тогда как Альм пристально рассматривал ожерелье и, наконец, твёрдо произнёс:

- Его необходимо уничтожить.

Затем он обернулся к Диору:

- Счастье, что ты не пострадал, юный Принц, - именно Принцем, Аранэлем, он иногда звал юношу. Реже данное им прозвание  произносили другие лайквэнди, сам же Диор никогда так не представлялся. Он не чувствовал себя принцем никогда не виденного Дориата. Как и наследником вождей столь же далёкого и незнакомого Дома Беора, или же наследником вождя знакомых с детства лайквэнди - Альм не был его отцом.

- Рад, что ты так скоро пришёл, Альм, - улыбнулся он и сейчас, и тут заметил, что Арандур пробудился; Альм серьёзно смотрел на него своими каре-зелёными глазами, явно намереваясь завести разговор. Диору показалось, что они видят друг друга не впервые.

"Должно быть, - подумал он, - они встречались в Битве Бессчётных Слёз или ранее".

Отредактировано Dior (11-09-2017 08:37:05)

Арандур приветствовал Альма. Тот отозвался на приветствие, вновь опустившись на корточки, и продолжил:

- Да, мне уже рассказали. Нужно действовать без промедления, чтобы разрушить замыслы Врага.

- Я просил не убивать орка. Он знает больше чем мы успели спросить, а главное...  Быть может этот орк сможет еще пригодиться нам. Его хозяин ждет ответ... У меня нет готового плана, лишь смутные идеи, но я бы их обсудил.

- Орк уже признался, что других шаек в Оссирианде ныне нет, но они будут посланы позже. Это облегчает нам задачу: не нужно выискивать проникших вражьих тварей по лесам, только защититься от новых. Тебе помочь сесть или лучше не стоит? Так будет удобней, и после я тоже смогу показать тебе то, что задумал, - Альм указал в сторону, на то, что выкладывал на земле. Диор удивился, как обыкновенно звучали эти слова, словно он интересовался: приступить к ужину сейчас или немного погодя. Сколько же раненых он видел?

Когда Диор ещё жил на Тол-Гален, он охотно слушал рассказы лайквэнди о последней войне, желая знать о героях и совершённых подвигах; он стал заметно старше с тех пор, хотя времени прошло немного. Но и тогда часто какая-нибудь случайная фраза наводила на совсем иные мысли... Он ужаснулся, на миг представив, что могло бы статься с его Семиречьем и с теми, кого он знал, если бы сюда пришла война - не только малые шайки.

"Мы спасём свои земли. Вместе, так же, как вместе с Арандуром спаслись от орков, и страшного не случилось. У Альма есть замысел, и у Арандура - тоже; и его Лорд на Амон-Эреб защитит свою крепость, и папа и мама не допустят, чтобы воля Саурона исполнилась."

Ещё он подумал о том, что, может быть, очень не скоро увидит Дориат, как мечтал. Он не может сейчас уйти за Гэлион. Не только потому, что вскоре враги стянутся сюда и с юга, и с севера, и путь на запад станет крайне опасен. И конечно, не потому, что без него здесь не обойдутся: едва ли он многим поможет в защите. Но если он выйдет в путь, будет только и думать, что о судьбе родного края: как можно оставить его в такой час?

- Но прежде я желал бы спросить тебя о вражеском ожерелье, - тем временем продолжил Альм. - Как ты видишь, расплавится ли оно в пламени костра, или огне кузницы, или нужно нечто большее, чтобы уничтожить его? Я мало разбираюсь в таких вещах.

Диор, внимательно слушая его, чуть кивнул. Он тоже был уверен, что самое лучшее - уничтожить опасную вещь. Но справятся ли с этим лайквэнди? Если костёр не уничтожит, наверное, нужно будет обращаться за помощью к нолдор или гномам.

Прежде, чем Астоворимо ответил Альму, Диор встрепенулся и вслушался в иное, не ушами, а умом. Маме не требовалось много времени для того, чтобы пересказать отцу всё важное: они понимали друг друга с полуслова, а то и полувзгляда. Прежде, чем юноша понял самый ответ, по чувству, что соединялось с ним, он уловил: Лютиэн обращается через него к остальным не для того, чтобы задать вопрос или узнать, что придумали они (хотя об этом ей, конечно, нужно будет сказать, когда всё станет известным).

Они с отцом нашли некое решение - что именно они сделают для обороны Оссирианда от врагов.

Отредактировано Dior (13-09-2017 12:55:57)

Диор видел, как нолдо помогли сесть и укрыли его плащом, а затем вновь мысленно перенёсся на Тол-Гален. Он не мог одновременно мысленно сосредотачиваться и на словах матери, и на сказанном Арандуром, и оттого последнее - прослушал. А сказал он нечто важное и вместе с тем требующее раздумья или сложного решения: это стало понятно по тому, что Альм ходил взад-вперёд, размышляя над ответом.

Юноше пришло на ум: вот отчего эльфы так редко пользуются осанвэ для связи друг с другом, предпочитая слать гонцов! Если тот, к кому обращаются мысленно, сейчас в опасности, он может отвлечься на переданное и от того попасть в беду - даже погибнуть. О том, что и разум в это время окажется открыт, и оказавшийся рядом тёмный майа сможет что-либо подсмотреть, он не думал - для того нужно было знать о войне и врагах более, чем Диор.

Последнюю фразу Арандура он всё же услышал.

- ....отправиться со мной в Амон Эреб? Было бы хорошо провести совет всем вместе - с тобой и твоими командирами, Лордами моего Дома, и юным Диором что сможет говорить не только за себя, но и от Лутиэн и Берена.

- Я не мог бы отправиться на Амон-Эреб, - сказал в ответ Диор, понимая, что там должны собраться все сыновья Феанора. - Лорд Маэдрос - он ли твой Лорд, или "Майтимо" это Маглор? - как я слышал, великий герой; и именно его крепость первой окажется под угрозой. Но с Келегормом и Куруфином мне лучше не встречаться.

В слова эти, "лучше не встречаться", он вложил разное. И то, что ему будет неприятно встречаться с теми, кто принёс столько горя его родителям и, как понял Диор, стал причиной гибели Короля Финрода. И то, что они тоже не будут рады увидеть Диора и вряд ли захотят держать с ним совет. И даже то, что они могут быть для него угрозой: ради мести Берену Куруфин стрелял в спасшую его жизнь Лютиэн, а до того средние Феаноринги держали её в плену, желая вынудить Тингола к союзу. И ещё, как говорили, перед войной поклялись истреблять синдар, если они победят, а Король  Дориата не отдаст им Камень...  Не могут ли они поступить с сыном Берена и внуком Тингола одним из этих образов?

Диор догадывался, что Арандура не слишком обрадует его отказ. Но много ли он значил? Не он с его малым опытом и знаниями, но его мама совершила и могла ещё совершить многое в борьбе с Врагом.

- Лютиэн, - сейчас, когда речь шла о союзе и защите, он не мог бы просто сказать "мама", - только что передала мне, что решила на время оставить Тол-Гален ради защиты Оссирианда. Она хочет пройти вдоль течения Гэлиона до самого Аскара, и окутать по берегу сияющим туманом, укрывая от врагов. Пусть он не будет непроходим, подобно Завесе Мэлиан - он даст защиту, устрашит и запутает орков. И прежде, чем они посмеют и сумеют пройти сквозь него - не увидят ничего за туманом, сами же будут видны.

- И встретят наши стрелы! - воодушевился Альм.

- И ещё Лютиэн сказала: Саурон, несомненно, узрит туманные чары. Пусть знает, кто противостоит ему, и пусть страшится! Если тот орк ещё жив, - Диор перевёл взгляд на разведчика. Тот пытался вслушаться в разговор эльфов, но напрасно: его отвели далеко, - она даже желала бы, чтобы его отпустили к его хозяину со словами: я ныне сильнее, чем прежде, ибо прошла через смерть. И я более не отпущу тебя иначе, как бессильной тенью.

Передав эти слова, Диор замолчал, не желая ничего добавлять от себя.

Отредактировано Dior (17-09-2017 20:47:28)

Диор ожидал, что Арандур будет огорчён, рассержен, станет убеждать или подробнее расспрашивать о причинах. А нолдо спросил лишь:

- Это твое решение, или решение твоих родителей, коль скоро ты можешь сообщать нам их слова? - так холодно и отчуждённо, что юноша не мог не ощутить обиды и горечи. Впервые встретившись, нолдо и то держался не так. Он понял бы, если бы Арандур винил его за ошибки, но нет. Словно они не отбивались вместе от врагов, и  не помешали вместе исполниться зловещим замыслам Саурона. Словно он не помогал Арвндуру всем, чем мог - только что. Словно он сам чудом не избежал гибели и плена; всё оказалось забыто и отброшено в один миг.  Только потому, что ему не по душе Келегорм и Куруфин? Возможно, Арандур в дружбе с ними? Или это было связано с Домом Феанора в целом и его гордостью? Может быть, и такой образ действий обычен для сторонников этого Дома? Келегорм и Куруфин, по рассказам, в одночасье забыли о том, что Финрод принял их, беженцев, и был им как друг; а они с Арандуром только сегодня познакомились...

Диор, конечно, не произнёс всего этого вслух. Сейчас речь шла о куда более важном, о защите Оссирианда. Только склонил голову, глянул искоса на Арандура: "Ты только что говорил, что я спас тебе жизнь, и даже более; ты в самом деле уже забыл об этом?":

- Моё. И какая нужда во мне на Амон-Эреб? - если Арандур так ведёт себя, иные его, конечно, и слушать не станут - в лучшем случае. Станут - слушать самого Арандура, когда он передаст решение Лютиэн. Только пока он исцелится, пока достигнет крепости и пошлёт ответ назад, в Оссирианд - не будет ли упущено время?

Выслушав ответ Астоворимо, Диор отозвался:

- Я передам твои слова об орке - ты прав, - он всё же мало сказал маме об этом существе. И она желала не именно сохранить жизнь разведчика, а дать знать Саурону о том, что она будет противостоять ему. Сам Диор тоже предпочёл бы уничтожить орка - так же, как и тёмное ожерелье.

То, что нолдо настаивал на том, чтобы сначала известить Маэдроса, лишь подтверждало догадку о том, что речь идёт о гордости его Дома. Конечно же,  властитель нолдор и великий военачальник должен был знать обо всём.  Но если в ожидании ответа с Амон-Эреб Лютиэн и Альм будут бездействовать, в Оссирианд могут явиться ещё орки. Неужели Астоворимо это безразлично? В это Диору верить не хотелось. Пожалуй, он был слишком взволнован сейчас, и потому спросил. Хотя, скорее всего, у него не было и права спрашивать, и он мог только передавать. Но если Арандур желал видеть его на Амон-Эреб, возможно, он считал иначе?

- Я могу передать и твоё желание прежде всего известить Короля Маэдроса. Скажи только: ты уверен, что до его решения в Оссирианд не проникнут ещё шайки, и никто не погибнет из-за этого?

Ответ Арандура прозвучал неожиданно: оказывается, в то время, как сам Диор думал о гордости нолдо или, скорее, его Дома, сам он считал, что тот отказывается из гордыни. Сказал он и о том, что в Диоре действительно есть нужда. И спрашивал о причинах отказа. Обыкновенно немногословный, юноша понял, что сейчас должен объясниться, чтобы достичь понимания.

- Вижу, мы оба не поняли друг друга. И если ты уверен, что меня и даже Лютиэн Лорды твоего Дома будут слушать, я подумаю. Мне будет тяжело видеть тех, кто едва не убил моих родителей, и меня, наверное, встретят враждой и презрением. Но главное не это. Защитишь ли ты меня, - "Сумеешь ли? И захочешь ли - для тебя это братья твоего Короля, если не более?" - если Келегорм и Куруфин решат поступить со мной так же, как с Лютиэн? Короля Маэдроса может не оказаться рядом в этот миг.

Что бы ни ответил Арандур, Диор положил более не обсуждать это. Сначала ему нужно было передать решение матери; а обдумать, может ли он отправиться с Астоворимо - позже.

"В том и плюс союзов - они дают объединиться не только силе оружия, но и мудрости," - сказал нолдо, и юноша не мог бы возразить на это. Он не был опытным воином, тем более полководцем и много не знал. И даже думал, что Амон-Эреб гораздо дальше отсюда, чем получалось по словам Астоворимо. Только задался ещё одним вопросом: примет ли его мать совет, исходящий от того же Куруфина? Если нет, ему не было никакой нужды встречаться с ними.

Против того, чтобы убить орка и известить Саурона так, как предложил Арандур, мама не возражала. Диор ожидал, что так и будет; кажется, и Астоворимо не думал, что она воспротивится. Спросил уже о нынешнем:

Говоря о его судьбе, не милосерднее ли будет казнить его здесь и сейчас,  не мучить его неизвестностью и ожиданием неизбежной гибели?

- Тогда лучшим будет застрелить его, не предупреждая, - отозвался вождь Зелёных эльфов. - Это существо всё равно ждёт гибели, а своей вины оно не осознает. Подобие суда с объявлением о вине и приговоре лишь бессмысленно продлит его страх.

Он коснулся лука, подтверждая, что готов убить орка сейчас же. А в следующий миг обернулся, заслышав цокот копыт.

- Ты призвал ещё родичей, из тех, что живут в Оссирианде? - спросил он нолдо. Диор прислушивался с интересом. И с удивлением думал, как удивительно складывается судьба: вчера он был только подростком, желавшим впервые выйти за Гэлион, оставив родной Оссирианд. А сейчас нежданно для себя оказался в числе тех, от кого будет зависеть судьба Семиречья - вместе с вождями, героями и Королями. Точнее, одним Королём: лайквэнди не избирали себе Королей после Дэнетора, а Элу Тингол и Мэлиан ничего не знали об этих событиях. Чтобы известить их, уже несомненно требовалось бы слишком много времени: иные из Зелёных эльфов бывали в Дориате, и Диор расспрашивал их, долог ли путь туда.

Отредактировано Dior (22-09-2017 14:45:13)

Арандур обещал защитить Диора, и сказал, что Нолдаран, Маэдрос (на сей раз он и назвал правителя Амон-Эреб Королём нолдор - значит, он верно понял), несомненно, его выслушает. Это встреча не окажется ни опасной, ни напрасной. Диора по-прежнему не радовала будущая встреча с Келегормом и Куруфином, но  ради защиты лайквэнди и нолдор от врагов стоило потерпеть...

Когда участь орка была решена (нолдо неодобрительно покачал головой, но не возразил), Альм подал знак стоявшим рядом с ним, отойти, и натянул тетиву, взяв на себя уничтожение тёмного создания. Можно было бы развязать его, но это было бы лишь иллюзией, если ему не давали возможности уйти.

Разведчик, конечно, уловил заранее, повернул голову и через миг рухнул. Диору показалось, что на его морде в последний миг читался не только страх, но и облегчение: возможно, оттого, что орк ждал от эльфов пыток или долгой и мучительной казни, не просто стрелы в сердце. Того, что он сам сделал бы с попавшими в его лапы.

Тем временем подоспели всадники - те, кого Арандур уже упоминал как свою канту.

"Верно, именно к ним обращался нолдо перед тем, как я начал лечить его", - понял Диор; и ещё понял, что Арандур не станет ждать исцеления, но вернётся на Амон-Эреб сейчас же.

-  Я вновь прошу вас идти со мной.

Альм, успевший поприветствовать подъехавших и вновь обернувшийся к Арандуру, энергично кивнул.

- Я отправлюсь с тобой, как только мы сожжём мёртвых орков и сложим в мешок их вещи, - до Нирнаэт Арноэдиад лайквэнди не жгли в лесу костров, но после туда стали проникать орки, находившие смерть от стрел Зелёных эльфов. Они были тёмными существами, и потому землю от них нужно было очистить. Они были разумными существами, и потому их тела нельзя было бросить на земле, - И я хочу показать тебе задуманное, о чём и говорил прежде.

Диор же некоторое время молчал, размышляя. Доводы нолдо были серьёзны, и юноша уже не столько решал, как поступить, сколько внутренне готовился к такой, несомненно, тягостной, но нужной поездке. Оставалось лишь одно, главное, без чего она потеряла бы смысл.

- Я спрошу родителей, согласны ли они участвовать в совете на Амон-Эреб.

В самом этом обращении уже содержалось согласие: конечно, он не стал бы противиться решению родителей. Пока Диор ждал ответа, лайквэнди собрали тела орков вместе, там, где они же грубо расчистили место от бурелома; их пришлось обложить обломанными теми же орками ветками, хотя жечь их даже по необходимости оссириандцам было очень неприятно.  Отдельно сложили их оружие и другие вещи - уже не для сожжения.

- Если мне обещана защита, Берен и Лютиэн согласны. Главное - это совладать с настоящим врагом, - передал Диор услышанное, и негромко прибавил. - Я еду с тобой.

Прежде, чем выехали, Альм стал показывать сидящему Астоворимо то, что он выкладывал из веток. Прежде всего, это были Семь рек, что превращало рисунок в упрощённую карту Оссирианда. На которой были разложены ещё веточки.

- Я хочу, - пояснил вождь лайквэнди, - расчистив берег от бурелома, чтобы орки не могли проникнуть незаметно - выставить стражу меж реками, от Талоса до Брильтора или даже Дуильвэна.

Он указал места близ Гэлиона, где намеревался расставить стражу. Обыкновенно лайквэнди свободно странствовали по своим лесам, но времена становились всё опасней. Теперь же впервые внимание Врага обратилось на сам Оссирианд. Быть может, из-за той поддержки, что Зелёные эльфы оказали нолдор - вначале в Битве Внезапного Пламени, после в Битве Бессчётных Слёз.

- Они не будут стоять на месте, но двигаться к северу и к югу, - быстро сдвигал он мелкие веточки, - сближаясь так, чтобы был слышен свист и скоро передавая вести друг другу. Я призову на помощь и наших малых друзей, лесных птиц. Но певчие птицы ещё не вернулись в наш край. О защите же земель близ Аскара думаю договориться с нолдор.

Последнее слово он произносил скорее как "голдар", на оссириандский лад. Слова его о северном Семиречье были вызваны тем, что оно граничило с былыми землями Карантира, и большинство нолдор, что поселились в Оссирианде, держались именно там. Предав тела орков огню, лайквэнди смотрелись сумрачно. Тем временем к ним подходили новые. Среди них нашлись и целители, один из коих занялся пострадавшим Зелёным эльфом. Другая целительница, дева, что назвалась Даннавэн, смазала целебным зельем раны нолдо, а те, что на руках - зашила. Но даже при этой помощи он не мог исцелиться сразу.

Пока всё это длилось, Диор поймал себя на том, что желал бы отложить поездку как можно долее. Юноша укорил себя за эту мысль: сейчас он должен был думать о родной земле, о её благе, о тех, кто может пострадать, а не о предстоящих тягостных встречах. Иное дело, если бы он считал, что совет пойдёт не на благо Оссирианду, а так - постыдно и желать такого. Правда, он и не высказывал этого желания, и не намеревался его воплощать. Оно лишь просвечивало через стремление уберечь от зла эльфов и понимание: чем скорее совершится поездка, чем согласнее будет решение и чем скорее они вернутся назад, тем лучше. Так что готовился, как и другие, и строгал новые стрелы.

Уразумев, что выезжать будут на конях, Диор признался, что никогда не ездил верхом; Альм успокоил его:

- Не волнуйся о том. Мне не раз доводилось ездить верхом - поедем вместе.

- Я тревожусь об ином, Аранэль, - мягко обратилась к юноше Даннавэн. Им уже не раз доводилось встречаться, и, конечно, судьба сына Берена и Лютиэн не была ей безразлична - как и другим оссириандцам. - Ты оставишь пределы Оссирианда со столь немногими эльфами; земли за Гэлионом опасны.

Для нолдор и синдар "Землями-за-Гэлионом", Таргэлионом был Дор-Карантир. Но для Зелёных эльфов это наименование было странным, хотя в беседах с эльфами других народов они могли его использовать  Для них самих "Земли за Гэлионом" означало  "Земли к западу от Гэлиона", "Белерианд".

Диор лишь покачал головой.

- Вскоре я должен уйти в более опасные земли, чем окрестности Амон-Эреб, - это были земли под защитой Лорда Маэдроса. И если он страшился встречи с Келегормом и Куруфином и желал защиты от них, то не из страха опасности, а потому, что угроза, исходящая от эльфов, от родичей - совсем иное, чем угроза от орков. Конечно, высмотрев, где лучше пересечь Гэлион, он ушёл бы не один: его вызвались сопровождать Мэорд и другие лайквэнди, но, конечно, совсем немногие. А прежде - благословили в путь родители.

Отредактировано Dior (08-10-2017 21:34:13)

Диор согласно кивнул в ответ на слова Арандура. Он в самом деле намеревался задать нолдо вопрос - важный для него и, верней всего, неожиданный для Астоворимо: он не был связан ни с защитой Оссирианда, ни с Домом Феанора. О последнем всё, что стоило знать сейчас, он узнает сам, на Амон-Эреб. О первом же, как ни важно оно было, юноша не мог бы сказать лучше других. Не мог бы ничего прибавить к решениям Альма или же своей матери.

Сев позади Альма и слегка обхватив его, Диор раздумывал о согласии своих родителей. После всего, что причинили им Келегорм и Куруфин, они всё же соглашались действовать заодно с сыновьями Феанора. Ради защиты от Врага. Он, правда, не чувствовал необходимости в том - ему казалось, Лютиэн и одна, при помощи лайквэнди, убережёт Оссирианд от зла. А сыны Феанора, будучи предупреждены о нападении, тоже сумеют сами оборонить Амон-Эреб, как удавалось им это до сих пор. Но Диор понимал: верней всего, он рассуждает так лишь потому, что юн и неопытен. И полагался на мнение старших и знающих. Астоворимо сказал о важности совместных действий, Альм согласился с ним - не словесным подтверждением, а на деле - и пожелал обратиться за помощью к нолдор; и его отец и мать тоже согласились. По тому отголоску, что он уловил вместе с переданными словами - его мать согласилась не так, как он сам, не с таким трудом.

Означало ли это, что Берен и Лютиэн простили Келегорма и Куруфина за всё содеянное ими? По великодушию или... Или потому, что все эти страдания они пережили словно бы в другой жизни. До своей смерти. Диор с детства знал, что они были возвращены из Мандоса, и всё равно это оставалось чудесным и небывалым: он был рождён и воспитан своими родителями после их смерти.

...Наверное, он совершенно сумел бы понять их решение только пройдя через смерть, как они. Но этого, конечно, нельзя ждать: судьбы не повторяются. А он не то что судьбы своей, он и себя-то не знал: кто он есть и кого мог бы считать своими.

Изломанные злыми ветрами стволы и ветки должны были убрать с берега позже. Пока же их объезжали, направляясь на север. Там обнаружился брод, где кони могли перейти Гэлион. Возможно, здесь же перешли и орки? Нет, иначе они не желали бы осквернить реку: они страшились её. Скорее, двигались от тех краёв, что лежали ещё северней и были уже во власти Врага. Да и кони шли не без труда...

На север посматривал и Альм, уже после того, как реку пересекли, и Диор впервые увидел "Земли за Гэлионом", по слову лайквэнди. Эти безлесные равнины ему и предстоит преодолевать, чтобы достичь Дориата? Сам вид их вызывал у выросшего в лесах подростка и любопытство, и тревогу. Высокий холм - или то была гора с пологими склонами? - в самом деле оказался куда ближе, чем полагал Диор. 

Им были открыты все пути - земля расстилалась перед ним широко во все стороны, и видно было далеко, далеко, как не бывало в лесу - даже с высокого дерева. Вместе с тем ему казалось, за Гэлионом они стали беззащитны, открыты всем ветрам и всем взглядам, добрым и недобрым. И слишком высоки на своих конях. Легли бы, стали продвигаться ползком - хоть чуть-чуть укрыли бы жухлые прошлогодние травы... Помогают ли они эльфам при столкновении с врагами? Лес - помогает, а равнина эта, а травы, когда они и вновь вырастут по весне?

- Самое время оставить послание для Гортхаура, - сказал Альм, когда остановились и спешились. Взял с собой двоих лайквэнди  и орочье оружие, чтобы сложить северней.

Диор окончательно убедился, что орки явились в Оссирианд не через брод: их малый отряд был виден всем, но и им были видны все. Альм мог не заботиться о том, не попадёт ли он в засаду. Но нолдор всё равно сумели устроить тайные подходы и схроны, судя по тому, что хотел знать разведчик; сумели оборонять эту одинокую, такую заметную отовсюду гору, так, что к ней не могли подобраться враги. Это не могло не вызывать удивления - и уважения.

Все, кроме ушедшего с Альмом, разместились на привал. Тогда Диор и обратился к Арандуру с тем самым нежданным вопросом:

- Скажи, а к какому народу ты бы меня отнёс?

Он считал важным спросить об этом именно у Астоворимо: у того, кто не знал его давно, как Альм, Мэорд или даже Даннавэн, и вместе с тем мог оценить и характер, и способности, после того, что они пережили вместе. И у того, кто мог быть беспристрастен: лайквэнди могли причислить его к собственному народу, но нолдо - нет.

Отредактировано Dior (10-10-2017 18:42:56)

- С того момента как я встретил тебя, я не сомневался что ты синда, - ответил Арандур, которому помогли удобно устроиться. Синда - как мама и как Король Элу Тингол. Насколько маму было непривычно называть по имени, Лютиэн -  для других, не для себя, настолько о Тинголе было странно думать как о деде. Пожалуй, более странно было лишь думать о майэ Мэлиан, Королеве Дориата, как о бабушке. Значит, Арандур признавал в нём одного из синдар... Тем важнее было достичь Дориата, узнать каковы его ближайшие родичи и как они живут.  В Оссирианде жили некоторые синдар, однако они вели такую же жизнь, как и лайквэнди.  Диор не выделял их при случайных встречах, а знаком ни с кем из них не был.  Разве что с Даннавэн, но её он причислял к Зелёным эльфам; она и самом деле была наполовину лайквэндо.

- Почему ты спрашиваешь, Диор? - Арандур ожидаемо удивился вопросу.

- Чтобы узнать, как видится со стороны, - пояснил юноша, внимая песне Гэлиона. В этом новом краю, равно притягательном и пугающем, лишь река была родной. Сын Берена и Лютиэнн не выходил к ней прежде, но слышать её можно было и не подходя вплотную. Особенно после дождей или по весне. А ощущать и вовсе издалека: иные ручьи и ключи тянулись к великой реке за десятки миль, и их отголоски Диор сейчас слышал и узнавал с радостью. Голос реки был и голосом его лесов, его Семиречья, только сложнее и полнозвучнее.

- Сам я не понимаю этого, - раз он решился задать этот вопрос, не стоило скрывать и причину. Он чуть вздохнул. - Кровных родичей из лайквэнди у меня нет, синдар и людей я совсем не знаю. Я - первый из полуэльфов, но других пока нет.

Даже когда он встретится с другим полуэльфом - Диор был уверен, что однажды они встретятся - это не будет народ. Один близкий -наверное, он будет ближе всех, кроме  мамы и папы. Тот, кто будет совершенно понимать его. Но - один. У всех есть свои: не родичи вообще, как все эльфы или все эдайн, а те, к кому они принадлежат. У него... в детстве он думал, что тоже есть: лайквэнди Оссирианда. Но хотя он вырос среди них, и они были и останутся его друзьями - в самом ли деле он мог считать именно их своим народом?

Вот и Арандур, несмотря на то, что Диорн следовал обычаям лайквэнди, уверенно счёл его не Зелёным, а Серым эльфом. С самого начала,  даже не зная, что он - сын Лютиэн.