Паршивец не понял своего места, или не желал принять его. Слова были непростительны... но в них крылолось и грядущее наказание.

- Ты ничего не знаешь про Араман. И, кажется, про нолдор тоже. Насколько я вижу, у тебя осталось два пленника - а было много больше. Так зачем вернулся Аикарамат?.. - он улыбнулся еще раз. 

- Ты не поверишь как много я знаю про Араман. - Мягко возразил умаиа. - Много разных историй. Одни пленники рассказывали об Арамане сами, с радостью, едва успевая поведать все о бросивших вас феанорингах. Другие рассказывали неохотно и их то и дело нужно было погонять. Но поверь, я смог составить полное представление о том что у вас там творилось. А вот ты так и не понял что же произошло здесь. Ирония судьбы - я потерял всех пленных кроме вас двоих, но феаноринг  потерял куда больше. И твое непонимание будет для него мукой, которую и я бы не изобрел.

Нет, это еще не все, дерзкие речи должны наказываться, но нужно быть терпеливым. Эльф отучится улыбаться, отучится поднимать глаза...

Горло феаноринга вибрировало под пальцам, от сводивших его спазмов и вырывающихся стонов. Но Волк был опытен в том что делал, и отпечаток вышел ровным и аккуратным. Со смесью отвращения и ненависти смотрел умаиа на тяжело дышащего Аикарамата, с прикрытыми глазами лежащего в кресле. Эльф все еще был полон решимости сопротивляться, но он опирался на гордость и болезненно воспринимал любое издевательство. А так же его собственные проявления слабости подтачивали его - с каждой новой пыткой он кричал все громче, и от этого чувствовал себя все ничтожнее... Хорошо, очень хорошо.
Но кажется сил в нолдо оказалось больше чем виделось:

- Ава кара! Это только начало! - выкрикнул эльф и Темный непроизвольно поджал губы. Но, как выяснилось, зря. Нумендиль всегда был себе на уме, вот и сейчас, он поступил по-своему. Эльф встал на колени. Но... словно что-то было не так, не было торжества... эльф не упал, в отчаянии, не встал резко и обреченно, а опустился, плавно, словно не видел ничего тяжелого или постыдного в том что он делал. Мрачное подозрение что его где-то обманули не покидало Оборотня.

- Я выполнил твое условие. - Слишком спокойно, без насмешек и иронии сказал эльф.

И Темный был вынужден согласиться. Неприятное ощущение что нолдо смог обмануть его, ученика Моринготто, не оставляло, но...

- Прекрасно, Нумендиль. Видишь как все просто? А я сдержу свое обещание. И более того - награжу вас. Тебя переведут сюда, что бы ты лучше мог видеть своего товарища, и я дам вам четверть часа отдыха. И каждый раз, как ты будешь вести себя разумно, вы оба будете получать награду.

Как только господин прекратил говорить, орки бросились в камеру что бы подхватить Нумендиля и приволочь его в пыточную, где эльфа прижали спиной к стене справа от кресла и, подняв руки над головой, закрепили цепь кандалов на крюку. Но, в целом, нолофинвинг по прежнему не был жестко зафиксирован и даже мог закрыть лицо локтями.

А потом все вышли, оставив двоих пленников наедине.

Отредактировано NPC Darkness (24-07-2017 14:24:37)

Саурон казался... озадаченным, впрочем, как бы ни было важно понять своего противника, эльда не был готов сейчас оценивать и решать, можно ли считать это малым успехом. Слишком значимым казалось другое: Аикарамата временно оставили в покое.

Пока орки поднимали Нумендиля, перетаскивали поближе к другу и закрепляли цепь на потолочный крюк, эльда сцепил зубы и не сопротивлялся, каков бы ни был соблазн, когда с ним опять стали обращаться, как с предметом, который можно переставить с места на место, не спросив его воли.  Но противиться перемене, казавшейся удачной, не стоило, и он стерпел, мельком подумав, что свободы действия у него сейчас немногим больше, чем у тех же орков. Им, скорее всего, тоже не хотелось лишний раз подходить к драчливому пленнику, но они повиновались легким движениям Саурона, как послушное орудие. 
От положения, когда руки оказались подняты вверх, в животе шевельнулся затаенный страх - наследство вчерашнего дня.
Когда враги все-таки ушли, оставив эльфов наедине, Аикарамат, обернувшись к другу, проговорил с явным трудом:
- Спасибо.
Нумендиль невольно подался вперед; он ничем не мог облегчить боль сотоварища, мог лишь со смесью уважения и сострадания глядеть в покрытое испариной, бледное благородное лицо воина, не раз за этот смертельный поход доказывавшего свою твердость и доблесть перед лицом Тьмы - и теперь не устрашенного лично Сауроном.

- Как ты?  - и, перебивая себя сам, спешно добавил. - Глупый вопрос, прости.

Он знал, как тяжко сейчас нолдо справляться с самим собой, понимал, что больше всего ему, наверное, хочется закрыть глаза и забыться хоть ненадолго, но вначале показавшееся королевской щедростью обещанное пятнадцатиминутное спокойствие утекало, развеивалось, как дым. И эльда, осознавая себя негодяем, все же сказал:

- Этот, - он кивнул в сторону, куда ушел умайя, - очень мечтал добраться до менестреля, знающего чары. Вчера он думал, что это я, - нолдо коротко усмехнулся. – Но потом на себе почуял ошибку. Я прав? – и, помедлив, добавил. - Будь осторожен. Враг любую правду отравляет ложью. Ты знаешь. Не верь его лжи… - он куснул губы, не зная, поймет ли друг невысказанный вопрос: "Так что здесь произошло, чем грозит тебе Саурон?"

- Пока держусь, - со странной интонацией произнес нолдо. А потом серьезно добавил - Не подумай что я издеваюсь, но ты держал себя очень хорошо. Я горд что я твой друг, твоя стойкость и благородство делают мне честь.

Эльда на мгновение зажмурился, стыдя себя за слабость, и качнул головой. Он понимал, что друг находит слова, чтобы поддержать его – даже сейчас… Но вдруг почувствовал взгляд сотоварища, вскинул глаза… и понял, что это не способ утешения раненой гордости, а та правда, которую каким-то непостижимым образом сумел разобрать Аикарамат, хотя сам Нумендиль не видел в себе ничего подобного.
- Одобрение достойного важно вдвойне.
Между эльдар словно протянулась какая-то странная нить, и сейчас голфинг не мог понять, как он поверил, что тот несчастный эльф, над которым издевался Враг, был  Аикараматом. Нет, ужас его участи был ничуть не менее важен, и «заслуга» Нумендиля в ней ничуть не менее страшна, но вот странно – в присутствии настоящего друга, худшем из кошмаров, который можно вообразить, нолдо отчего-то чувствовал себя не слабей, а сильнее. Будто вчера было: Тьма -  Нумендиль  – и много обреченных на мучения квэнди, которых нет шанса спасти. А сейчас, вопреки логике и здравому смыслу, он был не один в этой затяжной бесславной битве - будто спину в бою прикрывал надежный сотоварищ.

- Прав друг, - невесело усмехнулся квэндо. - Он... победил. Но и я его потрепал. Боюсь только что... Тварь намерена отомстить за все. Но зачем ему был нужен менестрель?

- Менестрель… ценная добыча, - он нахмурился, припоминая. – Знаешь, я и сам не понял, зачем. Я… довольно мало успел узнать полезного.

Но феаноринг продолжил:
- Не верь и ты. Никому кроме меня... Нет, не так. Темный может подменить меня мороком... Не верь ничему кроме того что я люблю тебя. Что бы я не сделал в прошлом, что бы не вынуждали меня в будущем... Моя клятва в том то я буду верен тебе, и не поступлю недостойно, и буду судить по своему сердцу.

Он замер, закаменев. Нолдо умел чувствовать такие моменты, и знал, что слова Аикарамата сдвинули что-то в ткани мира, изменили движение судеб. И - может быть - Рок отозвался ему. Видящим незримый мир могло показаться, что здесь, в средоточии тени, вокруг двух эльфов на какое-то время стало свежо и ясно, как в горах, поднимающихся над низкими облаками ближе к небесным светилам. Ощущение вспыхнуло - и пропало, оставив странный след в сердцах, слегка смягчив оставленные Тьмой боль и ужас - будто прохладная рука целителя коснулась лба.
- Твой лорд не одобрит, - с трудом разрывая  тишину, произнес Нумендиль, - что ты связал себя обетом с нолдо из другого Дома. Но я принимаю твои слова за честь и постараюсь оказаться достоин их.

Эльда помнил, что Саурон, наверное, подслушивает, но это не имело сейчас никакого значения, как не важна грязь на дороге по пути к другу.

- И,.. - добавил он через паузу, - морок тебя Враг уже создавал. Вчера. Не знаю, будет ли он повторяться. Я думал,.. что он схватил тебя раньше.
Аикарамат быстро рассказал историю захвата входа в пещеру, освобождения эльдар и своего поединка. Нумендиль слушал, как мальчишка, с восхищением затаив дыхание.
- Хорошо ты его! - выдохнул он, дослушав до конца.

Феаноринг вел себя дерзко и нагло. Ледяной как обычно, он отказывался пугаться, он смеялся в ответ на обещание боли. "Ты будешь у меня орать!", с ненавистью подумал умаиа.

Но и Нумендиль принес мало радости. Сначала эльф пытался отрекаться от реальности, вжаться в стену, избежать того что происходит, но, безнадежно загнанный в угол вдруг нашел в себе силы и ответил смехом. "Да, ты не прост...", отметил умаиа, "Но всему свое время". Чем дальше, тем больше эти двое выводили его из себя, но час его триумфа уже близился.

- Ты ведь уже сказал мне, что легко смотреть на страдания других! Так отчего решил, что в этот раз получится иначе?.. Не знаю, отчего ты себе вбил в голову, будто я важен и интересен твоему властелину, которому ты боишься не угодить, ты, трусливый раб. Но  тебя жутко разочарует результат, .. если ты доставишь хозяину в целости и сохранности не того пленника.

Темный пропустил оскорбления мимо ушей. Пока.

- Так расскажи мне, - спокойно ответил Волк, - расскажи мне в чем я не прав и чем менестрель ценнее тебя. И я прекращу совершать ошибку которая, наверняка тебя беспокоит. И, спасибо что напомнил о своей трусости. Уверен, ты не стал рассказывать этого другу, не так ли? Дело в том, Аикарамат, что нолофинвингу вчера несколько раз предлагали заменить собой другого на этом самом кресле, прежде чем твой трусливый родич согласился. Мне право жаль что тебе в близкие друзья прокралось такое жалкое ничтожество. Так что, боюсь, не стоит ждать от него избавления. А ведь речь шла об одном пальце! Не тайне, не позоре, а о малом действии, необходимости переступить через себя, ради тебя. - Умаиа досадно качнул головой и отошел к разложенным инструментам. Взяв один он обогнул кресло и встал у правого подлокотника, так что бы эльфу на стене было хорошо видно. Но начал Темный с небольшой лекции. Лекции полезны для новичков, некоторые ломаются устрашенные одним лишь видом и объяснением.

- Если бы ты принял мое предложение, Нумендиль, палец был бы сломан быстро и с минимальной болью. Но тебя, традиционно, не интересуют предложения о твоих друзьях, это слишком для тебя мелко, твое молчание и бездействие стоит больше чем их боль, не так ли? По этому, твой друг познакомится с другим инструментом. - И Саурон показал два изогнутых желобка, отстоящих друг от друга и скрепленных винтами. - Эти желобки устанавливаются на фалангу, а потом, под действием винта, начинают расходиться под углом, все больше давя на кость, пока она в конце концов не ломается как ветка в руках. Конечно при этом кость разорвет плоть, создавая дополнительную боль Аикарамату, и только потом, прорвав кожу, кости высунутся наружу. После этого твоему родичу придется еще немного потерпеть, и механизм с пальца будет снят. Ах да... поскольку его пальцы плотно закреплены в колодках, боюсь что его суставы будут повреждены. Это будет чем-то вроде дыбы для отдельно взятого пальца.

Слова при допросе не должны расходиться с делом. Спокойно и уверенно, Жестокий установил желобки на обездвиженный палец, на третью фалангу безымянного пальца. Стоя так что бы Нумендилю было хорошо видно и руку, и лицо феаноринга, умаиа начал неторопливо закручивать винты, легкой, холодно улыбкой, отвечая на реакции пленника - ведь любому приятно когда его труды не пропадают в пустую и имеют отклик. Затянув механизм до предела, Темный оставил инструмент, что бы дать нолдо подольше пострадать, встал, дошел до противоположной нолофинвингу стены, взял кубок с полки, налил себе вина из кувшина, вернулся к креслу и, сделав пару глотков, протянул руку и довернул винт. С влажным чавканьем кости пальца вырвались наружу.

Дав пленникам с пол минуты что бы прийти в себя, Жестокий продолжил:

- Нумендиль, у твоего друга еще два целых пальца. Ты хочешь что бы это повторилось с каждым из них, или же ты положишь конец страданиям? Наша игра стала интересней. Либо быстро сломай феанорингу один палец, либо расскажи мне чем он ценнее тебя - и твой друг больше не будет страдать.

После чего, с усмешкой, Волк раскрутил винты и снял механизм с опухшего и окровавленного пальца.

Темный не разозлился и даже не удивился реакции эльфа: казалось, он ждал чего-то подобного и заранее заготовил ответ. Только тьма сгустилась еще  чернее, почти физически сжимая горло, заставляя захлебнуться собственным смехом, как насильно влитой водой.

- Так расскажи мне, в чем я не прав и чем менестрель ценнее тебя. И я прекращу совершать ошибку которая, наверняка тебя беспокоит. И, спасибо что напомнил о своей трусости. Уверен, ты не стал рассказывать этого другу, не так ли? Дело в том, Аикарамат, что нолофинвингу вчера несколько раз предлагали заменить собой другого на этом самом кресле, прежде чем твой трусливый родич согласился. Мне право жаль что тебе в близкие друзья прокралось такое жалкое ничтожество. Так что, боюсь, не стоит ждать от него избавления. А ведь речь шла об одном пальце! Не тайне, не позоре, а о малом действии, необходимости переступить через себя, ради тебя. 

Возразить было нечего, как и ответить, и нолдо опустил глаза. Он понятия не имел, в чем может быть ценность какого бы то ни было пленника в глазах Тени, а если бы и придумал - не обладал уверенностью, что верный ответ сделает лучше, а не хуже.  И, к несчастью, Саурон не врал и в другом. Эльфу действительно было страшно, что, когда придет его время выносить боль, он не сумеет держаться так, чтобы другу не было стыдно за него...

Но феаноринг отозвался:
- Я не верю твари, и верю в тебя, друг. На все что ты делал и не делал были причины. И... я не жду избавления, но надеюсь на стойкость, - и Нумендиль вновь поднял подбородок, усилием заставляя дыхание выровняться, заталкивая внутрь и растерянность, и неуместный смех.
Он собирался ответить про стойкость и мужество, как слово вновь взял Тху. И от его неторопливых, размеренных объяснений эльф почувствовал, как покрывается холодным потом лицо, желудок завязывается узлом, желая избавиться от неизвестно зачем съеденных остатков вчерашнего ужина. Нумендиль попытался двинуться вперед, натянув цепь, держащую руки, забыв о потянутых вчера мышцах: в этот момент тварь казалась такой близкой, что, казалось, соверши усилие - и сорвешься с крюка, дотянешься, чтобы убить, уничтожить, изгнать из мира чудовищное зло...  Но длина "свободы" оказалась строго выверена, меньше чем полшага, кандалы рванули за запястья назад, эльда почти упал, выровнялся, бессмысленно и бездумно рванулся еще раз, и еще, пока враг прилаживал жуткий механизм на палец друга и расчетливо медленно закручивал винты. В трех шагах... в недостижимой дали - не добраться. Пленник добился только того, что снова чуть не вывихнул плечо и основательно разбил руки об оковы, но второй раз чуда не случилось, и цепь не поддалась.  А друг держался, явно выдерживая невыносимое, и сдавленный крик его остановил Нумендиля, как будто удар в лицо.

Саурон отвлекся и пошел куда-то в дальний конец камеры, растягивая пытку. А Нумендиль снова замер, не отводя взгляда от друга, страдающего, несломленного, которому ничем не мог помочь. Он больше не пытался спрятаться, исчезнуть, вжаться в стену - напротив, пусть и не рискуя позвать друга, сняв преграду аванир в темном подземелье, эльда потянулся к нему навстречу волей, сердцем, желая не словами, но внутренней силой, что идет от фэа, поддержать сотоварища, отданного боли и мраку. Саурон вернулся, затопив своей тьмой маленький мирок камеры. Но тьма эта не могла разрушить, разорвать связь, что возникла между свободными - что бы там ни воображал себе умайя - душами квэнди.
Ухмыляясь, враг еще раз повернул винт -и Аикарамат закричал, и вместе с криком боли вырвалось слово, как боевой клич:
- Лорд!
И одновременно, вспомнив ли Келебринга или поле битвы - а, может, в ответ на голос друга, Нумендиль выкрикнул:

- Aiya noldoli!

Небо проигранной битвы склонилось над эльфами. Проигранной ли? Нет, эта битва не была завершена - и кто  одержит победу, еще вопрос.

- Нумендиль, у твоего друга еще два целых пальца, - вновь заговорил Тху. - Ты хочешь что бы это повторилось с каждым из них, или же ты положишь конец страданиям? Наша игра стала интересней. Либо быстро сломай феанорингу один палец, либо расскажи мне чем он ценнее тебя - и твой друг больше не будет страдать.

- Зачем мне помогать тебе? - выдохнул он в ответ. Эльфа передернуло от отвращения. Губы темного, измазанные красным вином, казались окровавленными, будто морда волка.
- Зато там, в Ангамандо, я буду иметь удовольствие смотреть, как твой властелин спустит с тебя шкуру за ошибку... или что ты там ценишь дороже, чем драгоценное для тебя фана? Уверен, он не пощадит твоего самомнения, наказав тебя по заслугам в присутствии пленников. Думаешь, я недостаточно мечтаю отомстить тебе? Уверен, Аикарамат оценит.

Враг принялся снимать мерзкое орудие с чудовищно искалеченной тонкой эльфийской руки, и нолдо закусил губы до крови, услышав новый вскрик. "Друг, я здесь!" - бесполезно и бессмысленно.

Нумендиль врал. Врал безыскусно. Он отрекался помочь феанорингу на словах, но при этом, стоило приступить к пытке, рвался как пес на цепи, стараясь вмешаться. С холодным и бешеным лицом, не чувствуя своей боли, не замечая текущей по локтям крови. "Как долго ты продержишься?" Усмехнулся Волк. Хотя, на самом деле, было интересно как долго продержатся оба. Хорошо бы Аикарамата хватило на подольше: наглеца мало наказать, он еще должен будет послужить Северу и его, Оборотня, планам.

И когда палец уже был готов с хрустом сломаться, тело подвело роквена, истерзанное сознание эльфа перед криком послало слово:

- Лорд!

Это было интересно. Часто пленники под хорошей пыткой к своим крикам добавляли слова, и эти слова многое говорили о кричащих. Порой помогали разоблачить ложь, порой подсказывали кто же именно попал в руки Севера. Например как и сейчас.

- Да ты не врал Нумендиль! - усмехнулся Темный. - Похоже феаноринг и правда не худшая добыча.

Вряд ли нолофинвинг слышал его. Боевой клич вырвался из его горла и ничего кроме гордости и ненависти в его глазах сейчас не светилось. Пусть, не страшно. Теперь Волк больше знал о менестреле. Простые воины не думают о лорде в минуту наибольшей нужды. Значит эльф должен быть тем, для кого лорд много значит, следовательно Верным. Но и большинство верных занято мыслями лишь о своем собственном лорде, а этот явно имел ввиду рыжеволосого главу Дома. Старого знакомца, ушедшего не попрощавшись. Похоже пленник был приближен к братьям. Ирония судьбы - еще пару недель назад это было бы ценно, а теперь... разве что занятная игрушка для Владыки. Впрочем, теперь становится ясно, чем объясняется его упрямство и заносчивость. А что касается "Лорда", о, это прекрасная тема для беседы, которая может подточить менестреля. Надо только дать ему время прийти в себя.

Зато ответил Нумендиль. И его ответ был неприятным. Мало того что мерзавец не желал сдаваться и идти на условия своего палача, так он еще и смел угрожать.

- Зачем мне помогать тебе? Зато там, в Ангамандо, я буду иметь удовольствие смотреть, как твой властелин спустит с тебя шкуру за ошибку... или что ты там ценишь дороже, чем драгоценное для тебя фана? Уверен, он не пощадит твоего самомнения, наказав тебя по заслугам в присутствии пленников. Думаешь, я недостаточно мечтаю отомстить тебе? Уверен, Аикарамат оценит.

Волк желал запихать эти слова в глотку нолофинвинга, но этого не сделать немедленно, просто бить по лицу эльфа - уже не серьезно. Нужно время, и тщательная работа. А когда  нолдо будет на грани слома, вот тогда можно будет припомнить все.

- Оценишь? - переспросил Жестокий у Аикарамата, снимая с эльда механизм. Разумеется на ответ Темный и не рассчитывал, ведь нолдо сейчас был куда более занят своим криком. Умаиа скользнул взглядом по Нумендилю и вдруг... не может быть... но так и было! Нолофинвинг посмел снять аванирэ со своего разума! В это было трудно поверить, но это было так. И сама нолдо сейчас тянулся к ... конечно же! К своему другу.

Тихой серой тенью воля Темного крадучись рванулась в сознание эльфа. Расчет был простой -  пока Нумендиль занят, отвлекся, не надо обрушиваться на него всей мощью. Куда разумнее незаметно прокрасться максимально далеко в воспоминания нолдо, успеть ухватить что-то раньше чем будет обнаружен. И только после этого, находясь внутри мыслей и воспоминаний, он нанесет удар, сокрушая и подчиняя волю нолдо. Это будет сладкая месть и упоительная победа. "Откуда только берутся такие наивцы?"

Сознание Волка пробралось в распахнутую настеж память эльфа. Этот глупец раскрылся... ради своего друга, зная что рискует... Как же феаноринг ему дорог! Почему? Узнаем...  "Aiya noldoli!!" - старый клич, который им не надоедает, который глуп, бесполезен, но заставляет сморщиться как от мгновенной зубной боли. Но это не страшно - двльше, вглубь, подныреуть под этот клич, что бы увидеть лица его товарищей... и не поверить радости и удачи. Бьющееся совсем рядом с Нумендилем знамя, но не Финдэкано, как можно было бы подумать, а его младшего брата. Гербы на одеждах вторили, знаменам, солнце победно отражалось от доспеха Лаурэфиндэ... И Волк расхохотался. "Так вот ты каков, Верный Нолофинвэ! Вы два лжеца и прохвоста, хотели провести меня... притом дважды... " Черная ярость и гнев поднялись в умаиа, расправляя крылья ужаса - "Не было никакой победы, Нумендиль! Тлен и поражение, вот все что вам дано знать. И даже ваши лучшие порывы обернутся против вас, как сделал ты это и теперь! Ты не спас друга, но предал свой народ. Посмотри на свое знамя теперь. Оно истлеет, растоптанное армией Владыки Севера и именно ты тому виной и причиной!" И ворон рассмеялся над руинами что эльф сделал своими руками.

Но в нолофинвинге было много неприятных сюрпризов! В ответ на темную волю эльф закрылся чуть ли не инстинктивно, щитом выставляя перед собой память высокого чертога, полного Музыки ветра и благости. И Темеый не мог вынести сияния, что исходил от эльфа. Словно от огня, отшатнулся Оборотень от сознания нолда, закрываясь рукой и злобно шипя сквозь зубы. Но он был бы не он, если бы так просто отпускал добычу, если бы так легко проигрывал поединки воли. Словно багор, усеянный крючьями, метнул Темный свой разум,  пытаясь проникнуть вглубь пленника, вогнать оружие в рану, зацепиться, проникнуть вглубь... И понял что жертва вырвалась.

- Я не твой! - и непробиваемый щит аванире рухнул, покрывая и защищая память и сознание нолдо. Все было конченно. И кулак Оборотня впечатался в живот лжеца, вышибая дух, отшвыривая к стене; с трудом Волк сдержал себя что бы не переломать эльфу ребра - о нет, только не так быстро и просто.

А феаноринг тем временем пришел в себя и, уже не прямо, а исподлобья, держась на упрямстве, но все так же непроницаемо смотрел перед собой. Он слышал что Нумендиля бьют, дернулся, и... не выдержал, наклонил свою голову набок, так что бы видеть что же случилось с родичем.

-  Не беспокойся, менестрель. С нолофинвингом все впорядке. Пока. Ведь другу Турукано нужно оказывать совершенно отдельные почести. - И Темный улыбнулся, видя тень страха и растерянности на лице феаноринга. - Ты удивлен? А не стоило бы. В моих подвалах все тайное становится явным, рано или поздно.

С этими словами Волк приблизился и установил механизм на второй палец пленника. Нолдо с усилием отвернул голову, принимая свою заученую позу, но лишь для того что бы уже в следующую секунду запрокинуть голову и сдавленно закричать. Оборотень не церемонился, сразу провернув винт до действительно острых ощущений.  К тому же он знал что первый, уже искалеченеый палец, так же добавлял страданий.  Умаиа продолжил закручивать механизм, настолько медленно, насколько это было возможно. Кровь струилась из уже сломаного пальца, ослабляя пленника. "Жгут что ли наложить", размышлял Темный, слушая сдерживаемые крики пленника, перемежаемые призывами лорда. И тут раздался хруст ломаемой кости.

Отредактировано NPC Darkness (29-07-2017 05:36:42)

Квэндо отгородился, скрывая разум за спасительным щитом. Ни чувства победы, ни торжества - только мгновенное облегчение, сравнимое с возможностью снова дышать, и осознание произошедшего, придавившее новым страхом.
Воплощенная Тьма, глядевшая на Нумендиля глазами ее сильнейшего слуги, сжигала ненавистью - и Саурон снова ударил его, и снова - лично, выбивая дыхание теперь вполне физически, так, что нолдо отлетел свои полшага к стене, согнулся, насколько позволяли цепи. Рука у орочьего хозяина была тяжелее, чем у подвластных ему тварей. Сравнивать было унизительно, но, к сожалению, сравнение приходило в голову само собой.
Враг с явной неохотой отвернулся, заговорил с Аикараматом. Сомнений не было: Тху успел заглянуть в открытое сознание, разглядев там, как в свитке,  написанном на знакомом языке, мысли и чувства неосторожно раскрывшегося эльфа. Подтверждением прозвучали слова о Турукано, и Нумендиль понял совершенно отчетливо, чем именно он осмелился рисковать, забыв о коварстве и подлости Темного. "Предатель", - так мог бы выстудить сердце лишь вечный мороз проклятых льдов. Безмолвный ужас совершенного лишал разума, отнимал волю. Нолдо не хотел разгибаться, поднимать лицо, хоть и мог бы уже сделать над собой усилие и выпрямиться. Что еще успел разглядеть Саурон?..

Ответом прозвучали слова и смех друга. Голфинг представить себе не мог, откуда тот находил силы и мужество думать о чем-либо, кроме собственных страшных ран - помнил, как сжимается, съеживается мир до размера места, где болит, - а ведь ему, Нумендилю, не выпадало таких страданий.
- Ты лжешь. Ты полон злости, а  не радости, ты не победил, как того хотил бы!

И через смертный холод и отчаяние нолдо понял вдруг, что Аикарамат прав. Ни тени у подножия Криссаэгрим, ни их сияющие вершины, ни семь врат - ничего непоправимого не было в сознании голфинга в момент безумия не-закрытости. Только битва. И желание поддержать друга. Он стиснул плохо слушающиеся руки в кулаки, с затаенным ужасом ожидая возражений умайя. Но вместо этого услышал сдавленный, зажатый крик - и обращение к Лорду. Проклятая тварь мстила феанорингу за правду.
Сперва Нумендиль не мог распрямиться и поднять головы: пережитый страх, казалось,  сделал его слабым. Пока не услышал звук ломающейся кости. Тогда он дернулся, будто это его пальцы хрустнули, зажатые злым железом. С трудом, преодолевая сопротивление собственного тела - чувство было такое, словно сознание едва не покинуло его, и хроа повиновалось непривычно медленно и неуверенно, - эльда выпрямился, обратил взгляд к полуживому другу:
- Ты прав, - полушепотом, но мимо Саурона, будто его тут и не было. - Победы ему не добиться.

Темный отпустил обмякшего эльфа и отступил от него.

- В камеру эту падаль, - как всегда небрежно сказал Владыка, но внутри он чувствовал себя слегка усталым.

Орки расторопно отвязали феаноринга от кресла и у эльда не было сил ни сопротивляться, ни идти самому. По этому пленника подхватили под руки и дотащили до камеры где скрючившись, на полу сидел Нумендиль. Феаноринга бросили под ноги родичу и оставили одних. Но вскоре появилось еще два орка, и поставили в камеру кувшин с водой, две миске, в одной из которых был белый порошок, а так же корзинку с бинтами.

- Третий палец у твоего друга все еще цел, - обронил Волк и все удалились.

Эльда услышал тяжелые шаги, но голову поднял не сразу. Решетку открыли  - нолдо не пошевелился, хотя сразу же пожалел об этом, как только услышал звук падения тела на холодный земляной пол. Он сморгнул слезы, пытаясь сохранить элементарное достоинство, выпрямился, проверяя, что с товарищем. Тем временем в камеру забросили нехитрые целительские принадлежности, и враги в который раз удалились.

Друг пошевелился - о, валар светлые, он был в сознании!.. - сжал непослушные пальцы на щиколотке Нумендиля.
- Я здесь, - выдохнул нолдо.
Мгновенно заставляя себя выйти из оцепенения, он отер ладонями лицо, чтобы не смущать Аикарамата неприглядным видом, упершись кулаком в пол, бережно склонился над воином.
Так... дотянуться до кувшина - на ощупь, с осторожностью, только бы не сбить цепью... Подложив руку под затылок, приподнять голову друга, помочь сделать несколько глотков воды.
- Сейчас... я помогу тебе. Хорошо? - он улыбнулся белыми губами. Совершать какие-то действия заставляли не разум и расчет, а что-то вроде заученных рефлексов. Хоть нолдо и не умел справляться с такими ранениями, но необходимость оказания первой помощи была бы очевидна и мальчишке.
Нумендиль огляделся. Враг явно давал ему возможность помочь феанорингу. Но, видимо, в этот раз зелий не полагалось... Эльф закусил губу. Отсутствие анестезии делало простейшее промывание ран и составление костей едва ли не более жестоким, чем продолжение допроса.

- Друг, я должен посмотреть, что у тебя с рукой, хорошо? - мягко спросил эльда, силясь улыбнуться. - Лучше бы... тебе поспать пока.

Он коснулся пальцами виска товарища.
- Только... пожалуйста, позволь помочь тебе заснуть. Сам я, пожалуй, на многое не способен.

Нумендиль спешил, дорожа каждой минутой. Он ждал нового подвоха от темных тварей.