Слова Фуинора, что, по мысли умайар, должны были показаться естественными (Аикарамат, несомненно, знал Тургона лично), неожиданно изумили нолдо. Отчего-то он считал очень странным, едва ли не невозможным то, что незнакомые ему гондолинцы могли знать о нём от самого Короля.

Едва ли не сразу после этих слов нолдо посмотрел в глаза "целителя Айкахьянда" - внимательно, пристально, изучающе - и заподозрил обман. Следовало ожидать, что где-то будет допущена ошибка: о Гондолине и его жителях было слишком мало известно, большей частью - о вышедшем на Нирнаэт Арноэдиад войске. Эта ошибка входила в расчёт как неизбежная и потому не была настоящим промахом. Можно было добиться большего, но можно - и меньшего: главное, что Волк получил новые и важные сведения. Цель была достигнута.

- Я соглашусь принять твою помощь, но после того как ты произнесешь вслед за мной имя Элентари и благословишь его.

Волк не мог не попытаться продолжить столь выгодную для него игру и принял оскорблённый вид:

- Так ты почитаешь меня врагом и предателем? Отчего? Неужто это связано с тем, что мы служим Лорду Эктелиону? Я мало знаю о том, что произошло между вами лично... но что бы ни было, без меня ты даже не добрался бы сюда.

Волк понимал, что разум Аикарамат после такого вопроса не откроет. Он рассчитывал всё же узнать об этом раздоре - будь то между двоими эльдар или между двумя Домами - прежде, чем морок будет окончательно разоблачён, а конвой - призван.

Раз усомнившись, нолдо уже не поверил оскорблённому виду. Быть может, он уже видел сквозь морок, тем более что Волк не тратил сил на подлинную смену облика. Ответ его был столь неожидан, что требовалось время - понять, как на такое отвечать и как использовать.

- Оказывается ты можешь мне понравиться. Ты упорен... хотя это значит лишь большее зло... Но спасибо тебе за минуту радости, - прошептал он и попытался обнять умайа. Несомненно, уже понимая, что перед ним либо сам Повелитель Таур-ну-Фин, либо его слуга, но не эльф: иначе не прозвучали бы слова о большем зле.

- Я мог бы рассказать тебе об Эктэлионе... о днях нашей дружбы и розни... - "....Мог бы, но не расскажу, зная, кто ты?" - мысленно продолжил Волк. Нолдо закончил иначе. - Прости, тяжело говорить много.

И сразу же попытался задушить Тёмного.

+2
[dice=3872-16]

Умайа мог в случае нужды долго обходиться без воздуха, а искалеченные руки пленника были отнюдь не клыками Хуана. Так что схватить их и сбросить со своей шеи не составляло труда. Не помешало этому и то, что Волк чуть-чуть запоздал. Все странные слова и действия Аикарамата теперь встали на свои места. Хитрость, отвлекающая уловка, чтобы сбить с толка и замедлить реакцию, сделать нападение не столь предсказуемым. Будь на месте умайа, скажем, гном, сейчас у него могло стать одним рабом меньше.

- Ты тоже отчасти мне нравишься, - усмехнулся умайа, стискивая запястья нолдо и уже не удерживая иллюзию - она развеялась при нападении. - Никогда не думал, что у нас есть нечто общее? Ты хитроумен, строишь сложные многоступенчатые замыслы, не сдаёшься, когда многие сникли бы и перестали трепыхаться, умеешь вселять ужас и через это обретать некую власть над слабейшими.

Он красноречиво взглянул в сторону орков. И до того испуганные, они только что не скулили и не визжали, увидев, что эльфийский чародей развеял морок Властителя Таур-ну-Фуин и без страха напал на него. Только когда Волк подозвал их, побежали вперёд, подталкивая друг друга и подбадривая бранью. 

Воле не сомневался в том, что слова этого искусного обманщика о некой приязни к упорному врагу не могли быть правдой. Он полагал, что его слова сильно заденут нолдо: или возмутят и оскорбят (тогда он может сказать нечто необдуманное), или хоть на миг станут соблазном. Потому сейчас он не называл его своим учеником, не упоминал о пытках, но только о том, что могло бы понравиться эльфу, могло затронуть в нём некие струны. Никому из эльфов не нравилось причинять другим боль: действия, подобные тому укусу, были частью боя, попытки хоть на миг одержать верх - хотя бы после это и не принесло никакой пользы, один вред. Не желанием мучить самому. Но хитроумные и властолюбивые, как и любящие похвалу, среди эльфов были. Поначалу и они отвергали исходящее от своих врагов, но когда их сопротивление было достаточно подточено пленом, страхом, пыткой, воздействием Воли, чар и ядов, это могло стать наживкой, на которую можно было поймать кого-либо из них. Найдя подходящую наживку, можно было добиться куда большего, чем одним страхом и пыткой: получить не просто рудничных рабов, но ценных лазутчиков, которые могли скрытно действовать в самом стане нолдор.

Отредактировано NPC Darkness (11-04-2018 12:19:54)

Сжал губы. Значит, всё же задет сравнением, а не желает власти...

- Нет, не думал. Но ты прав, у нас и правда есть общее. В тебе есть то же, что есть и во мне, - Волк всмотрелся пристальнее. -  И мы оба пришли из одного Источника. Ничто еще не поздно изменить, пойдем со мной и ты станешь свободным.

- Ты неразумен, если думаешь, что я не готов к ещё одной попытке нападения, - ответил он, отбросив мысль об Источнике и ничем не выказывая того, что она страшит. Волк и так знал, что более не будет использовать Волю для воздействия на Аикарамата. Обман, пытка, обещание, угроза, ловушка, чары... он мог выбрать способ, который не вёл бы к нежеланному повторению. Гондолинец отвёл руку и не пытался бессмысленно напасть снова. Он либо желал убедить Волка что говорит всерьёз, либо... Он, бессильный пленник, всерьёз предлагал свободу тому, в чьих руках его жизнь? Что за безумие!

- С тобой, в твой Город? Пойдём, - почти без усмешки отозвался умайа. - Без орков, только ты и я. Я даже мог бы пообещать  не рассказывать другим о дороге...

Будь Аикарамат настолько безумен, чтобы согласиться на это, можно было бы рассчитывать взять город не силой войска. Сменив облик или став незримым, он мог бы усилить раздоры, возбудить мятеж против короля или побудить выступить из Города в день и час, какой будет нужен Ангбанду. В последнем случае, быть может, город остался бы им не разрушенным...

Но, конечно, нолдо не утратил рассудка. Просто всё так же стремился одержать верх со всей нолдорской самоуверенностью  и наглостью. Если не удалось безоружным одолеть могущественного умайа, может, парой слов переубедить его перейти со стороны победителей на сторону побеждённых.

Конвойные, услышав "Без орков", замедлили, но одной многообещающей усмешки хватило, чтобы они взяли Аикарамата.

- Будь на твоей стороне сила, я подумал бы над твоим предложением, - Волк уже явственно насмехался.  - Призови Валар, и пусть они сейчас тебя освободят. Раз уж ты в силах освобождать других, начни с себя. Тогда я подумаю над этим.

Ответ нолдо, в общем, был предсказуем: освободиться он, конечно же, не мог, даже не верил в чудесное освобождение, но оставался слишком горд, чтобы признать своё бессилие. Красноречие было свойственно многим нолдор, и Волк редко обращал на него внимание, выхватывая из сказанного лишь то, что находил полезным. Сейчас ничего полезного не прозвучало. Можно было уязвить его и сразу перейти к тому, что было более интересным.

- До сих пор ты иное говорил о Валар, да и помощью их пользовался охотно. В своём роде ты превосходишь всех нолдор: первый из своего народа, кого я могу поучить честности. Например, ты намеревался поведать мне об Эктелионе, О днях вашей дружбы и розни. Ты сделаешь это сам, честно, - он насмешливо подчеркнул последнее слово, - или для этого придётся применить силу?

Волк не махнул рукой оркам, только чуть поднял ладонь: вперёд. Конвойные повели пленника к выходу из долины. Сам этот разговор Повелителя Таур-ну-Фуин с пленником ещё более убедил их, что перед ними могучий чародей. Зато и пленник ценный - очень ценный, не просто очередной остроухий... 

"Мож, какой эльфийский владыка в плен угодил?" - думал один из них.

Нолдо не был особенно сильно задет и ответил насмешливо. Словно и не было дней плена, словно незначимым было лишение голоса и клейма, и другое...

Это раздражало Волка, но не было важным.

- Ты уже применял ко мне свою силу, но ни разу ничего не добился. И об этом, кажется, я не обещал молчать.

- Не обещал, - легко согласился Волк. - Да и пользы в том немного: когда Ондолиндэ будет в наших руках, Лорд Эктелион станет рабом или мертвецом. Считай, что мне просто интересно знать о причине раздора между вами. Стоит ли эта мелочь пытки?

Умайа сожалел, что может угрожать лишь самому Аикарамату: не пыткой же орков ему грозить! Впрочем, он нашёл кое-что, чем ещё мог угрожать, но для того следовало бы убедить нолдо, что место, где укрылся Турукано, благодаря ему уже не является тайной. Это могло погрузить гондолинца в безнадёжное уныние и вину, но могло и побудить стать гораздо осторожнее. А до сих пор неосторожность принесла Волку много больше, чем вина...

Они вышли из долины, свернув на склон, туда, где другие орки караулили носилки. Конвойные шли боязливо, гуськом, непрестанно озираясь, чтобы не сойти случайно с известной им тропы: Таур-ну-Фуин был страшен и для орков. К обычному страху перед опасностями Леса Ночной Тени, пусть никто из них и не забрался бы вглубь, прибавлялся страх перед Господином и перед проклятым колдуном, да и  ночью толком не отдохнули, и не выпили, и не позабавились ни с кем...

- А что, вашему хозяину и правда слабО заставить меня говорить? - заговорил остроухий. Главное, всё шёпотом. Опять околдовать хочет! А то чего бы он с орками болтать стал? Эльфы до этого не охотники. "Неужто заколдует прямо при Господине? Так он морок-то его снял..."

- Заткнись, остроухий, а то отделаем! - от страха и бессильной злости крикнул орк и пнул пленника. Пинок - не удар ножом, так что орк особо себя не сдерживал, да и не мог уже сдержаться. Правда, сейчас нолдо мог от того слететь с тропы вправо, прямо к уродливо искривлённым чёрным деревьям, корни которых словно шарили в воздухе, подобные лапам чудовищ...

По Лесу Ночной Тени нельзя было не то что проехать - пройти быстрым шагом. Сплетавшиеся ветвями и корнями, щетинившиеся иглами и острыми сучьями деревья, в которых лишь очень внимательный глаз узнал бы сосны, лишь местами оставляли узкие проходы во мраке - где легче лёгкого было заплутать, сойти с ума, ослепнуть, сгинуть быстро или медленно. Ни проблеска света, ни струйки воды, что не была бы отравлена, ни тропинки, хоть звериной - кроме той единственной тропы на окраине Леса, что что вела в логово Волка.

Идя вдоль неё, умайа обдумывал ответ пленника. Желая рассердить Повелителя таур-ну-Фуин (хотя для того требовалось заметно больше, чем обыкновенная нолдорская наглость; именно этому нолдо - уже не раз удавалось, но не так же), Аикарамат намекал на нечто важное. Он был уверен, что Волк не способен разгадать намёк, но он был не столь загадочен, как казалось самому нолдо. Знание о причине разлада, которое "не обрадует"... Только наивный глупец мог счесть, что умайа будет зол, узнав, что ссора Аикарамата и Эктелиона связана с ним самим или с Ангбандом, скажем, с замыслом нового нападения: напротив, эти сведения были бы ценны даже без подробностей.

Однажды он уже слышал нечто подобное нынешним словам Аикарамата...

"Не знаю, отчего ты себе вбил в голову, будто я важен и интересен твоему властелину, которому ты боишься не угодить, ты, трусливый раб. Но тебя жутко разочарует результат, если ты доставишь хозяину в целости и сохранности не того пленника".

Нумендиль тогда, не сдержавшись, сказал правду, но этот хитрец сумел обернуть всё иначе. Он искал знание о Гондолине - и его не обрадовало бы нечто, что мешает узнать о нём достоверно. Наверняка именно это и сейчас пытался утаить нолдо! Скажем, Лорд Эктелион придумал новую тайную защиту и отказался открывать Аикарамату, какую именно, тот оскорбился на недоверие... Да, для нолдор это могло быть достаточной причиной для начала раздора.

Пока Волк разгадывал загаданную ему загадку, этот невыносимый нолдо взялся провоцировать орков. Волк был уверен, что его они боятся больше - и в самом деле, разозлённый и испуганный орк не осмелился ни на что большее, чем брань и пинок. Правда, на этой тропе последнее было крайне неуместным, и Волк пристально, пронзительно посмотрел на конвойного, которого от того пробрала дрожь. И услышал:

- Не отделаете. Или ваш хозяин с вас шкуры спустит. А вот я могу делать с вами что захочу.

...Нолдо успел за эти дни изучить его привычки. И посмел этим пользоваться. Допустить это и в самом деле пригрозить оркам означало бы убедить их, что перед ними - самое меньшее двое равных, а не Господин и пленник. А какие слухи потом пойдут в Ангамандо, где он и без того - не Властелин и не Правая Рука Властелина, а опальный умайа, один из многих - с прошлыми заслугами Тёмные не считались...

Выйдя на открытое пространство, Волк остановил конвойных. Тем, что ожидали возвращения сородичей, коротая время за перебранкой и похвальбой, велел сделать для него ещё носилки под балдахином. Никуда не годится, если пленника будут везти, а он, Повелитель Таур-ну-Фуин, побежит рядом.  Садиться на предназначенные для пленных он тоже не собирался. Трое носилок уже были готовы... слеплены кое-как, по орочьему обыкновению. Притащи конвой больше пленных, не способных идти - могли бы сейчас сделать ещё, но скорей покидали бы на каждые по двое, по трое. Ленивые твари и трое бы носилок не сделали, если б их не заставляли.

- Можешь делать, что захочешь?  - хищно оскалился умайа.  - Так расскажи мне, что именно ты хочешь сделать с орками и какие чары использовал в темнице, пока меня не было рядом. Ты в самом деле мастер запугивать... неудивительно, что тебе не доверяет даже Эктелион. "Я не обрадуюсь" тому, что он скрыл от тебя какую-то из тайн Гондолина, верно?

"А ты полагал, я не сумею разгадать твою детскую загадку?"

Орки несколько осмелели: и потому, что вышли из Леса, и потому, что дураку было ясно: пленного будут пытать. И потому, что голуг всё-таки колдовал только по секрету от Господина, когда тот не видел. Знач, сейчас не заколдует...

- Со стороны может показатьс что мы с тобой старые товарищи. Но меж нами пропасть, и пока ты не придешь на мой берег, нам невозможно будет договориться. На твоем же берегу не договариваются. А для торговли нам больше нечего предложить друг другу.

"Так он спрашивает, что я могу предложить ему в ответ на его слова?" - спросил себя Волк. Не то чтобы он не услышал ясного "На твоём берегу не договариваются" - просто не желал выпускать нолдо.

- Я могу избавить тебя от боли. Могу добиться того, что тебя возвысят и поставят над многими. Ты обретёшь власть, какой тебе никогда не достичь с помощью своих чар... - ещё произнося, Волк ощутил: не то. Или могу дать тебе возможность играть - вновь стать менестрелем. Петь ты не можешь, но играть ещё способен...

- Саурон... Мой дар не продается. Ты забрал мой голос, теперь грозишься забрать руку, так действуй же. Лучше я потеряю все раз и навсегда, чем каждый раз буду взвешивать что дороже: молчание или остатки дара.

Глаза умайа сузились, по губам скользнула многообещающая усмешка, от которой конвойные разом вздрогнули. Этот нолдо всё такой же гордец? Что ж, он тогда перенёс лишение голоса и клеймо раба, гордо отказываясь уступать хоть в чём-то... но именно после этого - сознался в своём обмане. И именно после этого стал торговаться. Его следовало лишить всего, за что он мог бы удержаться. Всего, что позволяло нолдо даже теперь чувствовать себя сильным - невзирая на боль и телесную слабость...

Эльф поднял глаза к небу. Порыв свежего ветра коснулся его щеки. В разрыве туч показалась звезда и через миг вновь исчезла в тяжёлой пелене. Умайа махнул рукой, словно бичом хлестнул: продолжайте!

Орочий вожак разрезал гипс. Проклятый колдун  должен был заплатить за то, что ему было так худо, за его страх,  за вой. Повелитель Волков был рядом, и он не спускал шкуру за то, что они калечили голуга, а, наоборот, требовал продолжения... Страшный остроухий щас ничего ему не сделает. Орк начал выворачивать суставы уже сломанных пальцев. Волк ждал. Аикарамат злил его - тем, что держал себя словно равный, и сейчас - уже не впервые - вынуждал действовать не так, как он желал и замышлял изначально.

- Я был... не прав,.. Саурон!  Я вел себя... словно мы... ровня. Но это не так... теперь... я признаю, - улыбка Тёмного чуть изменилась. Возможно, довольно было уже сделанного и угрозы лишить его руки? Пожалуй, можно было дозволить ему отложить ответ. В награду за это признание. Боль и страх увечья расставили всё по своим местам. По установленному Волком порядку.

Так думал Волк, когда Аикарамат продолжил:

- Твое место среди орков. И другой компании у тебя быть не может. А мое место среди звезд и пламени.

Оскорбления от пленных были привычны: будь то насмешки полных сил новичков, ещё не знающих, что их ждёт, или проклятья тех, кто уже изведал пытки. Они не были тем, что могло бы разозлить Волка. Но того, что казалось достигнутым, ещё следовало добиться. Угрозы оказалось недостаточно. Пока Аикарамат ставил себя выше - это не было чем-то из ряда вон выходящим (хотя после того, как он встал на колени перед Волком, он ожидал большей покорности!) И на заданный вопрос он пока не ответил...

Выкручивая и изламывая палец, орк практически оторвал его. Необратимое повреждение руки не было важным для Ангамандо - гондолинец был ценен не как рудокоп и кузнец, таких после Битвы Бессчётных Слёз было пленено немало. Но, разумеется, после этого  истязание следовало прервать. Прежде всего, чтобы остановить кровь, убрать ошмётки и обработать рану. От боли нолдо потерял сознание, но от обработки вновь пришёл в себя.

- Ты ничего не скажешь? - поинтересовался Волк. - Я жду твоего ответа. Самое меньшее - о чарах. Хотя если для тебя столь важно сохранить в тайне именно это, можешь поведать мне подробности твоей дружбы и раздора с Эктелионом - ты не ответил мне сам, но лишь подтвердил то, о чём я догадался и без твоих подсказок. Иначе - последует продолжение. Позже.

Столь жестокая боль не должна была быть непрерывной, иначе пытка может убить гондолинца; а этого Волк не желал ни в коем случае. Поэтому он вновь улыбнулся ("Видишь, я действительно могу избавить тебя от этих мучений! От твоего ответа действительно зависит твоя участь...") - и по мановению его руки боль разом ушла. В этот самый миг один из двух уцелевших орков, оставшихся в Таур-ну-Фуин, завопил дурным голосом, схватившись за лапу. И польза, и кара, которой он давно желал подвергнуть эту бестолочь... Но отсюда его вопли уже были не слышны.

Жаль, не было больше пленников; а так - не было смысла даже рассказывать Аикарамату о том, какие чары он применил... Но непрерывный страх, ожидание возвращения и усиления боли тоже может быть действенным...

Волк велел конвойным положить нолдо на носилки, которые повезут вороные кони, что раздували ноздри. Вскормленные в землях близ Ангбанда, взращённые умайар, они были злобны нравом и не боялись носить на себе орков и иные тёмные создания. Такие кони несли на себе всадников, что совсем недавно привезли к Барад Эйтель пленного Гэльмира, которого изрубили на глазах нолдор; такие же могли возить повозки. Но конницы в Ангбанде не было: лошадей можно было выращивать только в особых уголках, где не было волков и иных охотников ими поживиться, под личным наблюдением умайар, и потому их не могло быть много.

Носилки для  самого Господина Таур-ну-Фуин, под балдахином, уже были готовы. Ничто не мешало конвою с единственным, но очень ценным пленником, выехать к теснине на юге.

Нолдо не ответил: то, что он сказал, нельзя было назвать ответом. Тем более - ответом разумным. Неужели он подобными словами рассчитывал добиться того, что Волк убьёт его?

"Посмотрим, как ты будешь держаться, когда я велю продолжить. Когда ты усвоишь наконец, что страданиям не будет конца, пока ты не сдашься. Не выдашь того, что нужно Ангамандо".

Как всегда с того мига, как натолкнулся на тот Свет, умайа не пытался всмотреться глубже, но он видел в лице нолдо потрясение и оцепенение. Быть может, проклятую нолдорскую гордость наконец удалось разрушить окончательно? Аикамрамат не выступал так, как до того - словно даже идя на пытку, делает ему и оркам одолжение, словно он сам решил и выбрал, а не был бессильным рабом... Нет: сейчас он шёл просто потому, что его вели.

Через миг, однако, оцепенение оказалось очередной хитростью, и Аикарамат ударил орков, что вели его. Своими цепями! Это... переходило все границы.

"Я что, заковывал его и снимал боль, чтобы вручить оружие и дать силы драться?! А после по Ангамандо разойдутся слухи, что единственный пленник мог убивать орков на моих глазах?!"

Конвойные защищаются (-1):

[dice=5808-3872-26]

Ничуть не ожидавшие такого от только что подвергнутого истязанию пленного конвойные опешили. Один свалился с разбитой головой - он был ещё жив, но стал совершенно бесполезен. Ещё одного нолдо попытался задушить. Он вырвался из хватки, отскочил, кашляя и хрипя. Этот страшный голуг мог драться даже с переломанной рукой и открученным пальцем! Пленные из темницы никогда так не делали, а этот... Полузадушенный тут же рубанул клинком - а то эта тварь остроухая тут их всех в один миг ухлопает! Ударили ещё четверо ближайших, охваченных ужасом, тогда как другие бежали - кроме тех, кто в этот миг смотрел на своего Господина, который, оскалившись, остановил орков, хлестнув их ужасом - более сильным, чем тот, что побудил их бежать и драться.

Удар орков (- 1):
[dice=1936-1936-7744-7744-1936-56]

Они, дрожа, застыли, точно замороженные. Только тот, кого Аикарамат пытался придушить, и ещё один, успели ударить.

Отредактировано NPC Darkness (26-04-2018 15:01:10)

Аикарамат ранил ещё одного орка - от того, что он, замерев, даже не сопротивлялся. Волк желал бы вернуть боль этому безумному нолдо, который ничему не желал учиться и вновь бросался в бессмысленный бой.  Но вместо этого должен был лечить раны гондолинца... Когда они достигнут Ангамандо, он будет долго, очень долго жалеть о своей дерзости.

- Держите его крепко! - всего один нолдо. До того - всего трое. И не правители, как Маэдрос или Финрод... Кто мог подумать, какой ущерб эти трое способны причинить?

Пришлось останавливать кровь, зашивать рану и смазывать её - не оркам же это поручать! - зная, что боль от его чётких и безжалостных движений пока достанется на долю орка в Таур-ну-Фуин... Умайа не мог допустить, чтобы нолдо в продолжение пути остался свободен от боли и страха. Чуть ранее он не желал говорить этого, чтобы нолдо не стал осторожнее. Но это будет временным; он не сможет долго сохранять осторожность в Ангамандо. Доставить его не только не сломленным, но и не устрашённым - хуже.

- Полагаю, ты сейчас гордишься собой?  В самом деле, у тебя более, чем достаточно причин для гордости, - в тоне умайа жестокая насмешка соединялась с ледяной ненавистью, - и со временем об этом непременно узнают твои родичи, что живут немного севернее Бритомбара. Тогда тем, кого мы возьмём в плен при нападении, не забудут рассказать - кто именно выдал Город. Вопреки обету, что ты дал Тургону.

"Ты держался, страшась стать предателем? Ты уже стал им. Ещё один шаг ничего не изменит. Разве что избавит тебя от муки допроса", - слышалось в тоне умайа. На самом деле это было ложью - Аикарамат ничего не открыл по своей воле, даже под пыткой, кроме того, что он - гондолинец. Остальные сведения Волк подсмотрел с помощью хитрости - мороков и словесных ловушек. Но Волк рассчитывал вновь взвалить на нолдо тяжкую вину, от которой он освободился после освобождения тех двоих.

Он должен страдать - и в этот час, в этот миг тоже.

Волк ненавидел этого бывшего менестреля, как мало кого из врагов. Даже несмотря на всю пользу, что удалось извлечь из его слов.

Отредактировано NPC Darkness (30-04-2018 22:44:36)

Волк был уверен, что его слова принесут гондолинцу боль, ужас, вину. Быть может, приведут его в отчаяние. Успев изучить Аикарамата, он принял в расчёт и то, что нолдо постарается не выказать их явно, а скроет за гордым вызовом. Но не в первый миг, услышав то, чего не ожидал...

Нолдо в самом деле не ожидал слов Волка, но пришёл в недоумение, словно Волк говорил не о страшном, а о нелепом. Затем ненадолго задумался - и наконец рассмеялся:

- Ты мечтатель. Однако ты будешь жестоко обманут в своих надеждах захватить моих родичей. И мне жаль что я не окажусь с тобой в том походе на Море и не увижу твое лицо, когда ты поймешь что задача не по твоим зубам. А я написал бы о твоем провале песню, и передал бы ее в дар Оссэ, пусть и он посмеется.

Волк не обратил бы внимания на насмешку или сумел бы повернуть её против самого пленника. Если бы в словах или во взгляде нолдо промелькнула тень страха за родичей и вины. Мог ли он так спокойно отнестись к скорой гибели Города? Или в самом деле Аикарамат знал нечто, что помешает войскам Севера захватить Ондолиндэ? Чары нолдор не могут быть столь сильны, чтобы стать помехой для войска Ангамандо. После поражения даже этот безумец не мог не понимать этого! Тургон - не Мэлиан, чтобы окружить свой  Город непроницаемой Завесой!

...Оссэ - тоже из сильнейших майар, и едва ли Аикарамат упомянул его случайно. Мог ли Оссэ  защитить Город так, что посланные по следу - после того, как он, Волк, передаст Владыке Тьмы всё, что узнал о Гондолине - ничего не найдут?!

...Не стоило забывать, что перед ним - искуснейший притворщик, сумевший не один день изображать феаноринга! Он не мог остаться равнодушен к скорому падению Города, но мог изобразить равнодушие: ему было более чем выгодно уверить умайа, что он не узнал ничего полезного, и послать войска на побережье северней Бритомбара - верный провал.

- Но я рад что смог сделать из тебя не палача, но целителя. Начинаешь свое медленное возвращение к Истоку? Вспоминаешь, как это творить, а не разрушать? - сейчас тон его не был насмешлив, и это было ещё хуже. Он всерьёз считал, что может изменить умайа?! И вынудить его отказаться от похода на Ондолиндэ. Это же оркам на посмешище. Сейчас конвойные не думали смеяться над чем бы то ни было - они были испуганы. Кажется, и они поверили, что Аикарамат способен как-то повлиять на него и стали сомневаться, кто здесь всё решает?!

- Ты лжёшь, - тихо и угрожающе произнёс умайа и впился в нолдо взглядом. Глаза его вспыхнули красным огнём. - Того, что я узнал - достаточно, чтобы найти Гондолин.

Для того, чтобы почувствовать ложь, не нужно было пробивать заслон аванирэ... Аикарамату не удалась бы и та хитрость, если бы Тёмный вовремя задал ему верные вопросы. Как задал сейчас...

...Аикарамат - не лгал?! Он, Властитель Таур-ну-Фуин, вынужден был поправлять свою темницу, истратил столько сил, дозволил, чтобы напавший на него остался жив и даже не слишком искалечен, отпустил двоих пленников, принёс клятву именем Единого, допустил, чтобы он сейчас убил одного орка и ранил двоих (а скольких - до того? и рабу из людей!), он зашивал рану, словно в самом деле стал для него целителем - и не узнал ничего, что мог бы использовать?!

- Что помешает мне захватить его? Говори! - в гневе он сбросил с Аикарамата чары, что передавали боль орку, и, обратившись могучим волком, вонзил клыки в плечо нолдо, для которого и отрывание пальцев оказалось недостаточно сильным средством.

Отредактировано NPC Darkness (03-05-2018 13:41:19)