Финрод
Берен назвался Следопытом, а Эдрахиль, чуть ранее - Фалмарионом.
- Пусть будет так.
"Как ни привычны мы к синдарину, прозвание он избрал на квенья. Да и сам я думал назваться "Кано", хоть и произнёс иное..." - пришло на ум Финроду.
Пожалуй, именно это сильнее всего давало чувствовать, что они всё же не на родной земле - как ни любил он Эндорэ с его особой красотой, как ни был рад узнать его народы - язык. Особенно поначалу, пусть он и большей частью перешёл на наречие Белерианда ради дориатских родичей. Он припомнил разгневанного Тингола, к которому при первых встречах обращался как к Эльвэ Синголло. Король Дориата принимал это именование спокойно, и, как казалось, не без удовольствия - быть может, напоминанием о Финвэ. Его обвинения прозвучали громом средь ясного неба, но даже после них его приговор заставил онеметь всех детей Арафинвэ. Не будь он так внезапен, Финдарато, несомненно, сказал бы Тинголу, что на квенья говорят не только нолдор, но и ваниар, да и телерин можно назвать диалектом того же языка. Но запрет был сразу провозглашён перед народом как воля Короля, и всем было ясно - Тингол не отменит своего решения, даже если сам пожалеет о нём. Когда поражённые Арафинвиони обсуждали случившееся, они после спора решили не доносить до царственного родича весть о том, что он в гневе заодно запретил языки Вальмара и Альквалондэ. Сказать же об этом, когда он поинтересуется - на каком наречии ныне говорит его брат и его народ. Поинтересовался этим не Тингол, а Даэрон, он и вознамерился передать узнанное своему Королю. Тот никогда не упоминал об этом и не отменил запрета, как и думали. Но вскоре Даэрон, несомненно, с согласия Тингола, занялся приспособлением к синдарину тенгвар - наряду с собственной системой письма...
Финрод вспоминал о том на ходу, одновременно высматривая вместе с другими место для ночлега. Невозможно было сказать, кто именно нашёл его первым - укромную ложбину на берегу заметили сразу несколько глаз. Уже развели костёр, когда в плеск реки вплелась хорошо знакомая Финроду мелодия песни, которую сочинил он сам; слова едва мог различить и эльфийский слух - так тихо пел Меледир. Наполнив чашу отваром, он подошёл вначале к Эдрахилю, после к Финроду и Берену.
- Это для тебя, мой... командир, - чуть запнулся он, хотя на губах его играла улыбка, - и для тебя, Следопыт.
- Благодарю тебя, - ответил Финрод, вдыхая аромат трав.
Вскоре после этого он и обратился к Берену с вопросом, который почитал естественным, не требующим уединённой беседы. В сущности, таким же, как любой иной вопрос о языке. Быть может, адану не нравится звучание его имени или он желал бы звать его Номом, на наречии своего народа, но не решается среди эльдар?
Когда Берен вначале поднял голову, затем опустил её, и выдержал долгую паузу, Финрод обеспокоился - не задел ли он невольно нечто личное и болезненное?
- У людей звать тебя... по имени считалось бы непочтительно.
- Так ты говоришь об обычаях, - заметил Фелагунд не без удивления. Здесь, кажется, не было ничего, чего можно бы смущаться или стыдиться. В этом не было ничего личного, и именно это, пожалуй, и было самым странным.
- У людей другие отношения меж собой, чему у Дивного Народа. Уж не знаю как так вышло... Твои друзья и подданные говорят с тобой словно бы ты был старшим братом, но при том ни на минуту не забывают у кого перед кем долг. У моего народа так не вышло бы. Старший в народе всегда стоит особняком и часто по имени его могут звать только члены семьи, или близкие друзья, которым на то даровано особое право. И, боюсь что такое отделение среди эдайн необходимо. В противном случае, если правитель будет вести себя лишь как первый среди равных, он рискует лишиться своей власти. Ибо люди последуют не за законным владыкой, а за тем, кто может их вести, своими речами, дерзкими поступками..
- Да, такое возможно не только среди эдайн, - отозвался Финрод, поднимаясь. - Есть и среди эльдар правители, что возвышают себя над своим народом. Впрочем, у нас это было бы знаком гордости, тогда как у вас - просто традиция.
Он отошёл далее к реке, жестом пригласив Берена следовать за собой. Если тому трудно было говорить о традициях и языке при всех, ещё труднее будет услышать более важное и относящееся именно к нему. Отчего он чувствовал неловкость, Финрод ныне догадался, как ему показалось, и мысленно укорил себя: а люди ещё почитают его проницательным!
- Извини меня. Я не подумал, что ты не привык общаться иначе, как наедине или в кругу самых близких, - "Сначала только отряд Барахира, потом совершенное одиночество, потом только Лютиэн..." - и думал, что мой вопрос связан с языком - скажем, звучанием моего имени... Он оказался связан с традицией. И я готов уважать её, хотя и сказал тебе вчера - ты не просто один из моих подданных. Можешь считать, что я согласно обычаям беорингов даровал тебе такое право.
Финрод развёл руками.
- Я сказал бы о том и при всех, если бы догадался задать этот вопрос до того, как мы условились не называть имён.
Разве что через осанвэ. Тогда - зови меня Финродом
