Оставив Фэргенола и Торондира, Гильдин ненадолго приостановился, не сразу найдя взглядом Дэльвэ; и не побежал уже, но двинулся медленнее, подаваясь вперёд и чуть сощурив глаза: словно разыскивал укрывшуюся в зарослях добычу. Обходя берег, он и в самом деле отыскал Дэльвэ в зарослях; рядом с ним оказался и Эдрахиль. Гильдин подошёл к ним скоро и беззвучно, чтобы не помешать охоте или иному делу - и раздвинув ветви и заглянув словно бы внутрь, с улыбкой поманил рукой.

Ему хотелось скорее обрадовать и Дэльвэ (как по-разному отзывались все на переданное, но все - с радостью!), но он ждал.

…- Прости меня, - опустив голову, сокрушённо произнёс Мэледир, и Финрод ответил:

-  Ты верно поступил, что стал спрашивать. Я в самом деле не хотел бы, чтобы вы шли за мной как народ Феанора за своими Лордами.

- Ты мудр, и дерзко было мне полагать что я смогу что-либо сказать тебе. Но честь для меня быть Верным тебе, Государь. Прими мою службу, мою жизнь, а если понадобится, то и смерть.

Он признавал мудрость сказанного, значит, и он будет опираться на эстель, как опираются на камень под ногами: поднимаясь ли на скалу, выбираясь ли из ямы. Но вопреки этой мысли на миг Финрод ощутил словно дуновение ледяного ветра, дуновение Рока - как три века назад, когда ему открылась будущая участь...

Дуновение пришло и ушло, не став ясным предвидением: ему и так многое было открыто за краткое время. Анор сияла над ними, смеялись водопады истока Нарога, и Лассэлантэ дарила золотом и медью, и приносимый ныне обет требовал не вопросов и объяснений, а ответа - торжественного и серьёзного, даже более, чем был бы он в тронном зале - не менее, чем во время Исхода.

- Я слышу и принимаю твой обет, - взгляд коснулся взгляда, ободряя. - Встань и храни его так же верно, как хранил до сих пор, - сейчас он нимало не жалел, что такая открытость мешает его недавнему замыслу - приучить отряд не произносить их имён. Сейчас важнее было иное.

Гильдина ждали, готовые слушать; он перевёл взгляд с Дэльвэ на Эдрахиля. А что,  если он отошёл вместе с Пробуждённым дальше от остальных как раз ради того, чтобы передать ту же весть? По лицу и глазам Дэльвэ не различить, знает ли он уже, как различил бы по лицам тех, кто младше...

- Не знаю, новость ли это для вас, - негромко заговорил Гильдин. Глаза его лучились, словно отблески того же водопада под солнечным светом, - но я уже передал предсказание Командира всем, передаю и вам: кто-то из нас сумеет, встретившись с Врагом, отнять у него Сильмарилл.

"Кто-то из нас"...

Быть может, Берен, герой людей, который и дал обет добыть Камень и принести его в Дориат?

Или Камень отдаст ему Государь? И его будут славить так, как... так, как славят сейчас Государя Финголфина за его поединок с Врагом и нанесённые ему раны...

Или...

Юноша снова перевёл взгляд с Эдрахиля на Дэльвэ - уже иначе. Заранее восхищаясь великими героями, о которых будут слагать легенды... И он тоже может стать частью тех легенд: как тот, кто поведал героям об их будущем свершении. И идёт в одном отряде с ними, в одном отряде с Государем, и с Береном тоже, и будет сражаться рядом...

...А к Королю подошёл Мэретион, и просил о такой же присяге, что принёс только что Мэледир.

- Я не откажу тебе, - отозвался Финрод, чуть повернувшись к нему. - Прими и ты ту же честь и тот же долг.

У Фелагунда более не было н короны, ни королевства, ни войска, ни союзников, ни былых сокровищ. Как только они уйдут от Иврина - и зваться будет только Командиром, как решил до того.  И всё же он оставался Королём - для десяти Верных, для Берена, для брата и сестры, для Гвиндора… Что осталось ныне в этом имени - Король, кроме памяти о прошедшем?

Честь и долг...

Пауза была краткой, и Финрод вновь обратился к Мэретиону:

- Ты желал просить меня и о справедливости. Обыкновенно её просят, когда она нарушена. Что за несправедливость хочешь исправить ты?

Горечь от несправедливости тоже могла омрачать сердце; и Финрод не мог оставить без внимания эти слова, хотя они и вырвались едва ли не случайно.

Тем более - если они вырвались едва ли не случайно.

По ответам Гильдин понял, что и Дэльвэ, и даже Эдрахиль слышат эту весть впервые! Значит, именно теперь настало время для этих слов; значит, так задумал Государь.

Но поведав новое Пробуждённому, юноша услышал в ответ то, что заставило его задуматься. Отчего всё потеряет смысл, если Камень у Моргота отнимет один из эльфов - быть может, сам Дэльвэ это и сделает! - и передаст его Берену? Тогда обет Государя будет исполнен. Или - что видит ныне помнящий воды Куйвиэнэн, отчего он говорит именно так? Юноша без сомнений доверял его мудрости. И знал, что он не стал бы говорить необдуманно...

А Король Фелагунд, конечно же, знал, что их Поход - не напрасен! Иначе не скрыл бы от отряда, что он идёт исполнять неисполнимое - как не скрыл пророчества о собственной судьбе...

Тени от ветвей, от листьев трепетали на лицах - золотые, красноватые, рыжие, ещё зелёные; тени от зелени и блики от воды. Гильдин вопросительно смотрел на старшего из эльфов, и наконец высказал единственное, что мог:

- Значит, это будет Берен, -  тоже назвав имя вслед за Дэльвэ...

...А Финрод внимательно слушал Мэретиона. Полутэлеро смешался, так, что стал непохож на себя самого, но пока высказывал лежавшее на душе - словно бы возвращался к себе, закончив:

-  С присягой или без, я верен тебе. Мне не нужны клятвы что бы делать то что мое сердце говорит мне.

- С присягой или без неё - вы все ныне Арандили, - отдых на этом берегу поднимал со дна души то обиду, то горечь, а то  зависть: чтобы всё могло быть очищено. Недаром вчера он каждого просил - испить воды особо, не просто наполнить фляги: и мысли всех устремились глубже. Не только ко глубинам вод, но и ко глубинам сердец. - Для тебя в самом деле неважно, произносить ли её слова вслух?

Если это и так, благородный порыв Мэледира не должен выглядеть напрасным, а принесённый ныне обет - незначимым. И Финрод продолжил:

- Когда нолдор оставили Аман, иные из нас расстались со своими возлюбленными. Ни у кого не было времени заключать помолвку, как подобало, и все ведали, что ожидание новой встречи будет долгим, - "Хотя прежде слов Намо и не ведали, насколько..."- Одни только взглядами обещали ждать - и обещали твёрдо, и приносили как прощальный дар стихи и песни; другие же  не могли не обменяться напоследок обетами и рукотворными дарами, и это было поистине важным.

Скорее, в этом сказывалось различие народов, и Финрод не был удивлён, что именно Мэретион, дитя побережий по матери, произнёс эти слова о клятвах.

- Мы до последнего будем прикрывать Короля и, скорее всего, погибнем прежде чем погибнет он.

Юноша серьёзно кивнул, вспоминая разговор с отцом в первый день пути; Гэллвэг тогда, обняв его, произнёс почти то же:

- Скорее всего, мы погибнем.

- Мы будем вместе, - ответил юноша. - Даже по ту сторону. Я не оставлю Короля. И не оставлю тебя.

- И я тебя не оставлю, я буду рядом; но может случиться не так, как мы думаем, - отец перестал улыбаться, и в его глазах была тревога, какой не было заметно, когда он вышел из тронного зала вслед за Финродом, - Если враги разделят нас, и ты не будешь знать, что со мной. Если погибну я, и даже Король, а ты попадёшь в плен - не отчаивайся. Над тобой по-прежнему будут сиять звёзды Варды - даже если ты не увидишь их. Что бы ни изображал Моргот, он владыка лишь своей тюрьмы, и даже в ней до конца не властен.  Ты помнишь записанное Румилем….

Гильдин и сам вспомнил слова из "Айнулиндалэ" - о том, что в конце концов даже дела Мелькора послужат большей славе Эру, большему благу. Он не понимал, как это возможно, хотя и помнил о снеге и облаках, что умножили красоту Арды вопреки воле Исказителя: холод - не то, что войны или - такое, как сейчас... Отец, глядя в его глаза, продолжил:

- Что бы ни ждало тебя - не почитай это концом и победой Тьмы, а только чёрным часом перед рассветом. Даже когда мы думали, что свет угас - взошли новые светила; так и будет. Только храни Свет в своём сердце и не уступай врагам, даже если угрожать будут - не тебе.

Некоторое время после того разговора юноша казался непривычно погружённым в себя и ни с кем не разговаривал; когда он выходил в путь, он не думал о том,  что будет делать, если погибнет отец, и остальные, а он останется жив; или если враги будут угрожать не ему самому...  Это нужно было осмыслить и принять, как позже - пророчество Короля о своей участи: во что поначалу и не верилось. Как покидали земли Нарготронда, печально смотрел вдаль - в сторону родного города, где остались мама и брат, и друзья, и куда уже не вернуться. А эльфы вскоре начали шутить, и отец, по своему обыкновению, тоже. Тем вечером отец, умеряя его тревогу, призвал его быть наготове, но не страшиться и не печалиться заранее: это может отнять силы, а нужно искать то, что может их дать. Собирать, как жемчуг - много ли её или мало.  И радоваться, пока им это дано... Здесь, у Иврина, особенно передавая другим добрую весть, Гильдин отдавался этой радости... может быть, ещё безоглядней от того, что где-то ощущал: это, быть может, последний такой день.

Сейчас - думал вновь и о будущем, и о недавнем прошлом. О Фарниэли… их путь не пройдёт через Хитлум, значит - и не повидаться. Если бы он успел прежде признаться, устремился бы к ней мыслью - пока в том не было опасности. А может быть, и к лучшему, что не успел и не дано обетов: Фарниэль даже не узнает, и будет счастлива...

- Может случиться не так, как мы думаем, - ответил он Эдрахилю словами отца. И вновь улыбнулся, переведя взгляд с него на Дэльвэ. Пока то, чему  можно радоваться, не нужно выискивать, словно жемчужины.

Об обетах говорил и Финрод с двумя другими юношами из отряда.

-  Чтобы показать - мне и себе, что ты не ищешь славы, довольно самой готовности к жертве, - из слов Мэретиона явствовало, что отказ для него будет жертвой, а не чем-то маловажным. - Самой жертвы я от тебя не потребую.

После этого он ждал, что юноша произнесёт, что желал, но тот с пылающими щеками, будто бы ему было чего стыдиться, спросил:

- И ты ушел бы за Береном в изгнание даже если бы не дал обета, просто в память о помощи что получил в Топях?

- Если бы я просто сказал "я помогу тебе и твоему роду в любой нужде", не прибавляя "обещаю" - да,  - ответил Финрод. - В Эндорэ я шёл, не принося никаких клятв. Но в тот день и час в топях Серех я не мог не дать обета, как не мог не подарить своего кольца Барахиру, что спас мою жизнь и свободу. Тем более не мог бы смолчать перед ним, только помышляя о благодарности! Ты говорил только что о том, что ты делаешь то, что говорит тебе твоё сердце; но и обеты приносят по зову сердца. Слушая его голос в одном, не отвергай и в другом.

- Я принимаю твой обет, - Финрод коснулся плеча юноши. -  Это прекрасные слова, и я верю, что ты исполнишь всё.

Теперь Мэретион мог с полным правом звать себя Верным Финрода Фелагунда.

- То, что ты принёс присягу после раздумья, хотя уже хранишь верность мне - уже мудрый шаг, - произнёс Финрод. - Многого зла удалось бы избежать, если бы клятвы всегда давались после раздумий, с пониманием всего, что они несут и требуют, а будучи даны - хранились верно. Тогда Клятва Феанора могла бы никогда не прозвучать, а присяги не были бы забыты и отвергнуты, как произошло в Нарготронде…

И Мэретиона стоило бы спросить о то же, о чём он спрашивал у Мэледира чуть ранее: отчего он не упоминал отрёкшихся? Оба юноши были легкого и весёлого нрава, однако сейчас, казалось, сам Ульмо, что среди Валар славился умением и стремлением понять Детей Эру, помогал ему поднимать то, что  лежало на дне души. Но прежде стоило завершить начатое, и ещё - узнать, ради чего сам Мэретион подошёл к нему.

- Теперь вы оба принесли мне обеты, здесь, где сила и мудрость Ульмо так явно ощутимы, что вы можете почитать его свидетелем своих слов; я желал бы позвать и Гильдина - пусть и самый юный из нас не будет лишён такой возможности. И я хочу спросить тебя, - обратился он к полутэлеро. - Прежде, чем ты увидел Мэледира рядом со мной, ты желал что-то сказать мне или, быть может, спросить?

Услышав от Мэретиона столь горячие слова об отрёкшихся, Финрод понял, что им действительно стоит поговорить об этом. Когда Мэледир поспешил за Гильдином, он задал Мэретиону вопрос - и получил ответ.

- Нет. Я не думал тревожить тебя.

- Ты и не потревожил бы меня вопросом или просьбой; скажу более - я желал поговорить с тобой прежде, чем ты подошёл. Быть может, ты оказался рядом, ощутив это? - для юноши откликнуться на призыв Короля было столь естественно, что он мог  почувствовать и отозваться, сам едва заметив это... - Тебе ведомо, куда мы идём; прежде, чем мы продолжим путь - я хочу, чтобы все вы очистились от того, что могло бы омрачить или ослабить вас... Ты сказал, что никогда не простишь посмевших предать... значит ли это - и если они искренне раскаются  и будут горевать о том, что совершили?

Тем временем Гэллвэг приблизился к Берену.

- Мы ныне готовим праздничный пир, - улыбнулся он, видя вдалеке Дэльвэ с гнездом в руках.

- Всё  меньше возможностей нагнать нас тем, кто пожелает того, - Финрод присел на выступающий корень, жестом пригласив Мэретиона сесть рядом. - -Даже сейчас нужно догадаться, что мы избрали путь к Иврину. Чтобы присоединиться к отряду, им придётся разыскивать нас - и рисковать, даже не зная, отыщут ли.

Они могли бы ещё попробовать мысленно обратиться к Финроду или к любому из ушедших, кого знали: сильное чувство и сильное желание могли бы сделать действенным осанвэ и для того, кто не имел на это права. Как издали слышен крик зовущего на помощь, так был бы услышан и безмолвный крик, идущий из сердца.

Но на такое обращение нужно было решиться. Гвиндор, далеко не последний из отважных, что был готов последовать за Финродом и в Ангбанд - не решился. К тому же  к тем, кто находился в опасности,  среди врагов, не стоило обращаться с призывом. А оставшиеся в Нарготронде не ведали, что ныне с теми, к кому они пожелали бы воззвать.

- Но если только решатся или только попытаются искупить содеянное - это многое изменит, и я также буду сострадать таковым. Как я знаю, и когда я уходил - были те, кто желал, но не мог последовать за мной, - он чуть нахмурился. Они получат прощение, а ту честь, что принадлежит десяти Верным - более никто... - Не опасайся более потревожить меня просьбой: только вы десять ныне со мной. И о том ещё будут помнить и слагать песни - пусть ныне наши судьбы никому не ведомы...

…- Да, дров нам хватит, и тарелок для пира тоже!  Пиршественный стол мы застелим листвой, - поддержал Берена Гэллвэг, так же глядя и светло, и весело. - Да, петь... или играть на арфе. Командир любит праздники...

А здесь само место звало вспомнить о них.

И  Гильдину показался праздничным вид Мэледира. Он так сиял.. узнал ещё одно пророчество? С губ сами рвались слова "То предсказание не сбудется?" - но Инглорион сдержал их.

- Друг, у меня важное поручение к тебе. От Государя. Не спрашивай ни о чем и иди за мной скорее!

- Иду! - с радостью и тихой гордостью, что Король хочет поручить ему нечто важное, откликнулся Гильдин, и поспешил за Мэледиром.

Мэретион говорил о том, что всё прочее неважно, раз однажды мир обновится и все встретятся... Он смотрел вперёд и вдаль, и в нём была готовность простить.  Об этом можно было не тревожиться, пусть причин для тревог у отряда и хватало.

Сейчас же приблизившийся Гильдин склонил голову и спросил:

- Мой Командир, ты звал меня?

- Звал, - ответил Финрод, поднимаясь. Лицо его было торжественно, а в глазах оставался отблеск печали. Юноша встал, ожидая и готовясь исполнить то, что поручит ему Король, и собираясь - так, как перед самым уходом, хотя глаза его ещё улыбались. И засияли ярче, когда он выслушал, ради чего позвал его Государь.

- Все, кто пришёл со мной из Амана, некогда принесли мне присягу; вы же, младшие из тех, кто сохранил верность и младшие из Арандилей, - Гильдин едва верил своим ушам, - ещё нет. Я принимаю вас и без присяги, но Мэледир и Мэретион принесли её здесь, сейчас. Хочешь ли и ты этого?

- Да... мой Король? - ответил он тихо, спрашивая: можно ли сейчас назвать именно так? Финрод не остановил его: сейчас - можно. Самый юный из отряда опустился перед Финродом, и он коснулся его плеча.

- Я последую за тобой туда, куда ты поведёшь, и исполню то, что ты поручишь. Я сделаю всё, что смогу, чтобы исполнить твой обет, как будто это - мой обет, - закончил он так, как не закончил бы, пожалуй, никто из тех, кто вместе с Финдарато пересекал Вздыбленные Льды. Это была присяга именно ушедшего в поход за Сильмариллом, присяга одного из десяти.

-  Храни верность своей присяге, как хранил до сих пор. Я верю в тебя - и во всех вас.

Финроду подумалось, что эти три обета были подобны началу празднества - более торжественного и высокого, чем любой из пиров в Нарготронде. Скорее сходного с Праздником Воссоединения - тогда тоже приносились обеты и заключались союзы...

Торондир чуть сощурился, оглядывая других: кто отзовётся первым - Гэллвэг? Но он медлил, ожидая сына, и первым оказался Дэльвэ, что никогда не играл в подобные игры. Эта встреча была вечером; Финдарато по пути пел о том, как он нашёл Вторых, а здесь, у Иврин -  повторил песнь, что пел для них. Но как они смотрели на него при первой встрече, что зрели и что представлял в уме? Вернейшим способом узнать было бы спросить тех эдайн, но с Беором Дэльвэ не беседовал, и с его ровесниками - тоже.

Он отложил оружие и лёг у костра.

- Скажу, добрая будет игра! И весёлая, - Мэледир перевёл взгляд на Берена. - Будешь Беором?

- Соглашайся - лучшего Беора нам не найти! - заявил Гэллвэг, наконец присоединившийся к остальным. - А я буду Бараном.

Торондир и Фэргенол устроились недалеко от своих луков, глядя из-под полуприкрытых век и всем своим видом говоря: мы тоже играем, но мы всё равно начеку. В следующий миг Боргиль улёгся у самого костра.

Тем временем Гильдин смотрел на своего Короля. Ему казалось, должно быть какое-то завершение... новое дело, которое поручил бы ему Государь. То, что он следует за ним,было важно, но он делал это до присяги и продолжал делать; и ныне это было не столько трудным и опасным, сколько радостным -  не так, как до того, когда он только вышел в путь, не так, как будет после. А именно сейчас? Он с замиранием сердца смотрел на Финрода - может ли он сейчас просить о большем, чем уже получил?

И наконец решился:

- Мой Командир, поручишь ли ты мне нечто новое - теперь? - в голосе слышалось "...и важное". Для него переворачивалась новая страница; Финрод видел это, и желал помочь в этом.

"Кем мог бы стать этот преданный юноша с чистым сердцем, самый юный в отряде?" - спросил он себя, и в самом вопросе увидел ответ.

- Готов ли ты, Гильдин, стать моим оруженосцем - при том сохраняя скрытность?

- Готов, - выдохнул юноша.

Теперь можно было возвращаться к остальным и готовить праздник.... Финрод не знал, что он уже начался и у костра.

Гэллвэг охотно лёг возле "отца" и "вождя" - теперь к нему не могли бы подойти, не наступив на Барана, и смотрел на него. Сейчас неважно было, кто из них старше и насколько; да и остальные посматривали на Берена. Они пытались увидеть мир и Финрода глазами юных людей, ещё не ведающих, что за встреча их ждёт и чем она обернётся... А Берен и был человеком, и выглядел он сейчас именно так: будто не ведал, что его ждёт сейчас...

...- Идём, - обратился Финрод к своему новому оруженосцу (мимолётно отметив про себя - должно быть, последнему, других уже не будет...) - Сегодня будет празднество и пир...

К последнему, как он видел, уже готовились. Кто поняв и угадав заранее его желание, кто сам желая с радостью и угощением проститься с вольными и чистыми землями, прежде, чем идти на север. Сейчас берег Иврина казался почти что неомрачённой землёй - хотя довольно было шагнуть мыслью в прошлое, залитое светом Лаурэлин, чтобы увидеть его иным; более было сходства с Дориатом, при всех различиях.

Он вручил свой лук сияющему юноше и скоро направился обратно, к костру; Гильдин следовал за Финродом шаг в шаг, даже дыхание подстраивая под тот же ритм. И остановился вместе с ним в удивлении. Луки лежали в одной стороне, нолдор чуть поодаль, отец рядом с Береном, приподнявшись на локте...

Фелагунд окинул взглядом картину. Нолдор решили играть в пробуждение эльфов? Нет, вовсе нет! Костёр, и луки... они лежали возле него, рядом Гэллвэг и Берен... Там, где сейчас лежали луки, должна была лежать арфа Беора! Только сам Беор (не избрали же они Беором иного? Хотя с Гэллвэга станется попробовать себя и в этой роли) занял не то же место, что тогда. Что ж, это прекрасное начало!

Сделав знак Гильдину, Фелагунд укрылся за буком, наблюдая за "незнаемым народом" - ненадолго. Гэллвэг, до того, смотревший на Берена, прикрыл глаза - "все уснули". Значит, верно он понял. Финрод тихо вышел к костру. Тогда у Беора была грубая арфа, сделанная из лука; сейчас пришлось сделать новую из сложенных рядом, прежде, чем начать песнь. Он уже пел её здесь, у Иврина, но теперь она прозвучала иначе. Чуть отстранённо - ныне это была песнь о песне, и вместе теплее, и в мелодию вплетались нотки баллады о встрече с атани... Чуть дальше и бледней образы Валар, но в круге света мелькают ещё лица, детские, женские, старческие, и от костра падают тени - много больше, чем одиннадцать. Их было много больше - уже ушедших по Пути Людей.

Он был похож на Беора - удивительно похож, хотя внешне их нельзя было бы спутать... Финрод окинул взглядом друзей, что тоже сплетали грёзу о том, чего никогда не видели. Гэллвэг подхватил с юношеским нетерпением, подаваясь вперёд:

- Кто ты? Как твоё имя? - он был немного знаком с наречием беорингов, недаром же занял место рядом с "вождём"...

Мэретион, и смертных мало знающий, старался подражать движениям Берена: не совершенно повторять их, но стараясь уловить их отличие от собственных и немного изменить их; чувствовалось, что для него это очень странно, и удивление и недоумение от шага в неизвестное становились частью той же истории. Торондир обратился в слух и зрение - привычный для него, но верный выбор.

...Гэллвэг наречие беорингов знал, он был "молодым аданом", а сам Финрод в ту пору - нет, оттого повторил приветствие на синдарине, квэнья и оссириандском:

- Добрая встреча! Моё имя - Финрод Фелагунд, я из народа нолдор, - что за вопрос мог быть задан при первой встрече, легко было догадаться и не зная язык. Остальное осталось непонятным, но он поначалу надеялся, что новый народ знает одно из известных ему наречий... Спрашивать то, что он так желал знать: они ли тот самый Второй народ, приход которого был предсказан? - едва ли было разумно, им могло быть вверено совсем иное предсказание... - Кто вы, откуда идёте и куда держите путь?

Беор... Берен развёл руками, ничего не поняв - кажется, даже ответа на свой вопрос... В прошлый раз было не совсем так, но так -могло быть. "Что ж, недостаёт слов - помогут жесты, рисунки, знаки...", - улыбнулся Финрод, вновь представляясь, только теперь указав на себя. Заводить первые беседы с синдар было куда проще - и корни узнаваемы, и они успели познакомиться с квэнья, хотя никогда не стремились действительно изучить её и осваивали с трудом; но тем интересней становилась задача.

...Финрод опустился на корточки и стал набрасывать карту веточкой на земле, поясняя знаки жестами и словами. Не карту Белерианда, что ныне была у Торондира, а обобщённый и неточный эскиз восточных земель. Насколько он мог представить их по рассказам о Великом Походе, по  словам нандор..

- Горы, - на земле изгибалась цепь Эред Луин, а левая рука обводила настоящие горы вблизи.

- Лес... река... - по ту сторону гор должна быть великая река, и ещё горы... где-то. Попробовать изобразить и Куйвиэнэн? ...А почему нет? Только потому, что Воды Пробуждения так далеко, что и расстояния не представить? Зато подробно описаны - и Румилем, и Государем Финвэ... - Озеро...

Из земель по эту сторону гор он изобразил лишь ближайшие, хотя и куда точнее: Семиречье, Таргелион, кусочек Всточного Белерианда. Остановился на миг, тихо рассмеялся и "зашагал" рукой по карте:

- Откуда и куда вы идёте?

Анар сверкнул последним лучом и скрылся. То, что в любом другом месте было бы безумием, безрассудным риском, здесь было возможно - в последний раз; даже захваченный игрой, Финрод ощутил, что он в последний раз произносит своё имя. А ещё заметил, как на миг вскинул брови Фэргенол, чиркнул быстрым взглядом по земле и небу и вновь успокоился - угрозы нет, чужих нет, они под надёжной защитой. Даже более надёжной, чем в Нарготронде. Игра продолжалась.

Финрод внимательно следил за жестами... незнакомца. Начало его объяснений было совершенно понятно, и он лишь кивал, подтверждая.

- Да. Да, - да, он понял верно, они пришли с востока. Да, сам он с запада. Да, они шли и шли, долго, пока не встретились... И вновь повторил. - Добрая встреча!

Обвёл рукой часть карты за горами:

- Восток.

Указал в обратную сторону, дальше, дальше за пределы рисунка:

- Запад.

Он многое может поведать о Западе, когда они лучше поймут друг друга. Пока чем меньше слов, чем проще они, тем лучше. Тем легче будет запомнить. Жаль, что предводитель пришельцев, заметив разность языков, решил вовсе обойтись без помощи языка! Он тоже осваивал бы его наречие.

Разобраться в дальнейшем было немного сложнее. Там, откуда пришёл новый народ, был страх. Беор отрицательно качал головой, так что можно было истолковать сообщение как "страха там не было", но судя по тому, что он показал и счёл это важным - страх его народ знал. Значит - "там, откуда мы шли, был страх, и мы от него ушли".

Спустившиеся с небес и живущие на западе... это не мог быть никто иной, чем айнур. Манвэ, Варда, Эонвэ, Ариэн, Тилион… скорее всего, все вместе, иначе он уточнил бы.

Финрод вновь кивнул, повторяя жест Беора - "с неба на землю", указал на самодельную арфу, перебирая пальцами возле струн - "Я показал вам их, я о них пел". Быть может, он поймёт иначе, например "Айнур - певцы и музыканты", но и это понимание будет верным. Вот только не в Белерианде они живут..

Рука вновь ушла за пределы карты:

- Айнур - на Западе. Далеко, - разве что Мэлиан здесь... но всё равно западней мест, что он нарисовал.

Но это была небольшая ошибка, а вот следующую нужно было исправить сразу же... Похоже, пришедшие приняли за айну, если не за Валу, его самого.

- Нет, - он не только резко качнул головой, но и рукой махнул. - Нет. Я не из айнур. Я из эльдар.

И снова спросил, пристально глядя в глаза:

- Кто вы?

Беор (нет, он не знал ещё имени, даже первого - Балан)...  вождь вначале был только рад. Обрадовался он и попытке объяснить, как далеко земли Валар - этому не стоило удивляться. Пока он вряд ли мог понять более, чем подтверждение: земли, куда стремится его народ, в самом деле есть и в самом деле в той стороне, куда они держат путь. Только дальше.

Он бы и сам принял подобную весть с радостью... того же, что они за Морем, и путь туда закрыт, новый народ пока не знал. Это непонимание было небольшим, его можно было разрешить вскоре...

...Адан не понял его куда сильнее, чем он думал вначале. В ответ на отрицание и вопрос,  попытку донести правду и узнать её - напрягся, отстранился и наконец ответил. Решительно, твёрдо, с гневом... он был смел, этот пришелец, и готов давать отпор, и он в самом деле сталкивался с врагами. Только защищаться решил от него, пришедшего как друг...

Финрод провёл рукой по глазам, вздохнул и вновь начал объяснять. Повторил знакомый жест - с неба на землю, остановив руку за пределом карты.

- Валар, - пожалуй, "айнур" было не лучшим выбором - майар, быть может, и на востоке. А ещё были падшие майар...

Затем на себя:

- Эльда, - и с расстановкой, качая головой. - Не - Валар.

...Непрошено ворвалось многоголосое "Ты не Вала!" Насколько же может разниться смысл одной фразы...

Финрод вернул себя к Талосу и Беору; и тогда меж ними встало непонимание. Барахирион говорил сходно с тем, как недавно, в Нарготронде, когда желал вернуть отцовское кольцо и уйти, Беор отвечал спокойней - и отчуждённей. И тогда Фелагунду понадобилась доля осанвэ - чтобы лучше понять сказанное и найти верный ответ. Разность языков не преграда для мысли, а мысль, желающая выразить себя в слове - всегда открыта... Быть может, поначалу его по-прежнему не поймут, но он - поймёт.

Только нужно было настроиться в один лад, а вначале показать, что он - друг, а не враг. Протянуть руку? Сейчас протянутую к пришельцам руку могут счесть и угрозой. И Гвэтрон подобрался, напрягся как натянутая струна.

Струна...

Финрод перебрал струны - краткой простой мелодией - и протянул незнакомцу арфу.