Трандуил

Выезжая на эту охоту вместе с друзьями, Трандуил был непривычно сумрачен. Причиной тому была отнюдь не осенняя погода, сумрачная и дождливая. Ныне он прощался с лесами родного Линдона. Да, с решением Орофера уйти на восток он был совершенно согласен. Эглат Дориата в самом деле трудно было чего-то добиться во владениях голодрим.  А благородные люди, что сходили с приходивших с Запада кораблей, в самом деле рубили леса — пока что не в Линдоне. Однако Государь Гиль-Галад мог дозволить и это тем, кого небезосновательно почитал друзьями. Мог Гиль-Галад и начать войну против уцелевшего слуги Моргота, вести о котором подтвердились. Это были его владения и его воля, а Орофер желал жить по своей. Трандуил был согласен с отцом, к тому же его воодушевляла мысль о путешествии в дальние края, приключениях по пути и о привольной и беспечной жизни в диких лесах, неподвластных никаким владыкам. И всё же ему было жаль расставаться с Линдоном, где он родился и вырос. Быть может, навсегда.

Поначалу синда вглядывался едва не в каждое дерево и куст, временами лёгким движением проводя по листам — словно ласково приглаживая и шутя ероша волосы давних друзей. Но вскоре, увлёкшись охотой, он позабыл о всякой грусти. Как и о скором отъезде, и о словах Орофера, и о своих спутниках, и о дожде, что всё усиливался  — обо всём на свете, кроме оленя. Как он был высок, как гордо держал голову, не замечая тяжести ветвистых рогов, и как закидывал её, трубя громче охотничьих рогов, как лоснилась его шерсть, как пышен был чёрный воротник на шее! И как ловко он уходил от преследователей, не позволяя подойти на расстояние выстрела! Когда Трандуил наконец выбрал момент, олень, уловив чутким слухом звук натягиваемой тетивы, бросился в густые заросли. Вновь и вновь его находили, и он ускользал вновь и вновь. Тем более желанным трофеем он был.

Когда неутомимая добыча вновь не позволила выстрелить, перепрыгнув узкую лесную реку, Трандуил обхватил шею коня, готовясь далее преследовать оленя, и ощутил под руками дрожь. Конь нуждался в отдыхе, и это означало — охота завершилась. Неудачей!

«Последняя охота в Линдоне, и такое разочарование! Я-то надеялся взять эти великолепные рога в дорогу, на память!»

Лишь соскочив на вязкую от дождя землю, синда ощутил, что и сам утомился и к тому же совершенно вымок. С волос, с плаща струилась вода. Его товарищей не было видно; кажется, он в увлечении оторвался от них. Разумеется, Трандуил не заблудился бы в лесу, но в том, чтобы долго выбираться назад пешком, в сгустившихся сумерках, под непрекращающимся холодным дождём, было мало приятного. Проглянувший сквозь ветви дом его обрадовал и несколько утешил.

Это был именно дом, не сторожка охотников или разведчиков — для того он был слишком высок и обширен. Но дверь клонилась в сторону, не закрываясь до конца, стены были зелены от мха, а на крыше успела вырасти молодая берёзка. Эльфийские здания долго противостояли разрушению, так что дом мог быть оставлен и сто, и двести лет назад. Но он всё ещё оставался добрым укрытием от непогоды, и эльф потянул за печально вздохнувшую дверь.

Снаряжение Трандуила:

Охотничья куртка.
Зелёный плащ.
Длинный лук и стрелы.
Фляга.
Конь (оленем Трандуил ещё не обзавёлся).

Трандуил

Когда Трандуил, возвращаясь с охоты, заходил в дом - свой ли, или дом друзей и родичей - он переступал словно не просто порог, а границу.  За ней завершалась мелодия охоты с её переходами от дробного весёлого перезвона к медлительно-тягучему звуку, плывущему, как туман по лощине. Влекущая вперёд и зажигающая сердце, когда синда отдавался ей. А после тающая отзвуками в воздухе - торжествующе вплетаясь в песнь леса, всё более растворяясь в ней. Или, как сейчас, всё безнадёжней требуя гармоничного завершения. Перед дверью жилища она отступала, оставляя после себя странную смесь успокаивающего уюта, утомления и удивления перед новым и иным. Пусть даже это был собственный дом, знакомый до последней ворсинки ковра.

Сейчас у Трандуила была и иная причина для удивления: дом не был пуст, как он ожидал! Мягкие, живые отблески прячущегося в глубине очага сплетались с ровным, ясным и холодноватым сиянием кристалла на столе - такими светильниками пользовались голодрим. Судя по лежавшей на столе добыче, хозяин дома сегодня оказался удачливей, чем Трандуил. Сам он, высокий и черноволосый, выглядел сурово - пожалуй, в доспехах и с оружием в руках смотрелся бы грозным воителем. Сейчас он приветствовал нечаянного гостя полуголым, с кровью на левой руке (явно только что оторвался от разделки мяса) и большим полотенцем в правой.

- Хорошо что ты набрел сюда! Проливной дождь в осенних сумерках не самая приятная штука на свете. Снимай свой плащ и оботрись, а потом для тебя найдется горячая вода и сухая одежда. Ты верхом, не так ли? За домом есть конюшня, можешь отвести своего коня туда.

- Благодарю тебя, - чуть склонил голову Трандуил. Отведя коня, он вернулся в дом, снял плащ, украшенный налипшими листьями, жёлтыми и багряными. Правда, ему показалось, что эльф усмехается, но он не подал вида, что заметил: если действительно показалось, это поставит его в глупое положение, если же нет - может побудить голдо к настоящим насмешкам. К тому же встретивший его в остальном держался приветливо и доброжелательно.  И был совершенно прав относительно проливного дождя в сумерках.

- Сухая одежда и горячая вода будут весьма кстати, - сказал он, сняв и куртку и обтёршись, словно находился в гостях у друзей. - Поистине удачное завершение дня! Могу ли я узнать имя гостеприимного хозяина? Меня зовут Трандуил, я - сын Орофера.

Представляясь, он всегда называл не только своё имя, но и имя отца. Орофер некогда принадлежал к дориатской знати, пусть в Линдоне он и не выделялся особым положением, будучи просто одним из синдар. Был ли голдо действительно хозяином дома, Трандуил не знал; во всяком случае, не было похоже, что он так же случайно забрёл сюда. Комната выглядела столь же ухоженной и обжитой, сколь заброшенными казались стены и крыша. Быть может, они были оставлены так не без умысла.

Трандуил

Разувшийся и полураздетый, Трандуил с удовольствием слушал слова хозяина, предощущая жар нагретой воды и приятную истому - после долгой погони под холодным дождём особенно приятно посидеть у камина, сбросив с себя всякое напряжение. О спутниках он не беспокоился - они не были так азартны и наверняка уже вернулись; причин тревожиться о Трандуиле у них тоже не было - он не впервые увлекался преследованием, а опасностей в этих лесах было не больше, чем на самом побережье.

- Когда вернешься, разделим хлеб, вино и сыр, а там и ужин подоспеет, - синда в ответ весело улыбнулся, его глаза заблестели. Что ж, значит, судьба уготовала ему иное прощание с Линдоном, чем задумал он сам!  Разделить кров и ужин с голдо, прежде, чем покинуть земли Гиль-Галада... едва ли это было случайностью. Зная, что едва ли ещё встретится с принявшим его эльфом, Трандуил пообещал себе, что пожелает ему удачи в будущих охотах. Верно ли, нет ли, говорили, что у Орофериона лёгкая рука, и его благие пожелания редко оказываются пустыми.

Однако этот день уже во второй раз обманул Трандуила - вначале пообещав славную добычу, а теперь - отдохновение, ужин и приятное знакомство. Когда он назвался, голдо внезапно рассмеялся - странным, резким, почти безумным смехом. Трандуил вскинул голову и напрягся. Нет, голдо не насмехался над ним и сразу же сказал о том. Но лучше бы он оказался насмешником!

- Я не знаю тебя, Трандуил, но некогда я был немного знаком с твоим отцом. Не милосердно сообщать тебе это, но умолчать было бы бесчестным. Мое имя лорд Астоворимо, сейчас я служу Нолдорану Араниону, но до того я был Верным Лорда Маитимо.

Его словно окатило ледяным ливнем - куда холодней того, под который он попал.

- Лорда Маэдроса, старшего из сынов Феанора?! - ему не хотелось видеть в гостеприимном охотнике убийцу родичей, но на то, что голдо был одним из тех, кто не участвовал в братоубийствах или встал на защиту Эльвинг в Гаванях Сириона, надеяться не стоило. В первом случае он не мог бы знать Орофера, во втором - не умолчал бы о том, что его оправдывало, и не назвал свои слова немилосердными. Не сказал он и о раскаянии. Глаза Трандуила сузились, голос, поначалу поражённый, пропитался холодом. - Я приметил, что дом скорее похож на жилище эглат. И не ждал встретить эльфа, спокойно принимающего гостей в доме тех, чьих родичей он, возможно, убил. Я не приму ни твой хлеб, ни твою одежду; но мне жаль коня, и ради его отдыха я проведу ночь в конюшне. Тем паче, что её строитель и владелец - не ты.

Сейчас в речи Трандуила, обычно говорившего на общем синдарине, явственно ощущался старомодный дориатский выговор, странный в устах юноши. Он вернул Астоворимо полотенце, молча оделся в мокрую и холодную одежду, забрал свой лук и повернул к двери, но на пороге замедлил. Под скулами его ходили желваки, точно то, что хотел сказать, сначала следовало пережевать.

- Я обещал себе, что пожелаю тебе удачи в будущих охотах, - он знал, что неискреннее пожелание ничего не значит, и мысленно подбирал причину - добрый приём путника в чужом доме достаточной причиной не был… - и я желаю тебе удачи за твою честность.

«Каково бы мне было узнать, кто он, разделив с ним кров и пищу!»

Трандуил открыл дверь и застыл на месте. Впереди, на холмике перед домом, стоял тот самый великолепный олень. От утомления ли или по иной причине, убежать он не пытался. Не было ничего проще, чем застрелить его теперь. И ничего постыднее для охотника. Синда опустил руки и чуть склонился, отдавая должное достойному.

Трандуил

- Только не спи справа от входа. Там прохудилась крыша и я ее перестилал. Ты же не хочешь, чтобы от непогоды тебя защищало творение моих рук?

В чём нельзя было отказать голдо, так это в откровенности; это вместе с достоинством, с которым он держался, вызывало уважение, однако… Он был одним из воинов народа Феанора, о которых Орофер отзывался ещё хуже, чем о самих сыновьях Феанора. Не Келегорм бросил сыновей Диора на верную смерть. Не Карантир убил Нимлот. Не Маглор желал убить Элронда и Элроса. И Астоворимо не раскаивался в содеянном, лишь гордо улыбаясь в ответ на обвинения! Нельзя было и помыслить о том, чтобы принять его гостеприимство (хотя полотенце он назад не принял, и Трандуил повесил его на крючок - не брать же с собой в конюшню!) Нельзя было и помыслить… Как жаль, что он не оказался, скажем, верным Лорда Аэгнора!

Услышав пожелание удачи, голдо, уже вернувшийся к приготовлению ужина, ответил:

- Это благородно, но я освобождаю тебя от обещания. Мы не знали, кто мы друг другу, так что твое доброе намерение не распространялось на меня.

- Я дал обещание себе, а не тебе, - возразил Трандуил, - и не тебе освобождать меня от него. Но ты вправе принять или отвергнуть моё пожелание.

«Кто мы друг другу», - в этих словах был странный оттенок. Словно нечто связывало их, горько, остро и холодно. Словно давний раздор - мог соединять. Пожалуй, так оно и было: недруги - не просто посторонние, они в некотором роде знают друг друга.

Но Трандуил не размышлял об этом долго, увидев оленя. Он двинулся вперёд, намеренно спугивая благородное животное. Олень повёл себя непредсказуемо: не стал спасаться бегством, не отошёл в крайней усталости, не попытался броситься на врага, а медленно двинулся навстречу. Тот самый олень, что никак не давал приблизиться на расстояние выстрела!

«Беги же», - мысленно произнёс Трандуил, подходя всё ближе и не веря, что тот может близко подпустить к себе охотника. Синда вновь не ощущал ни дождя, ни холода от напряжения.

«Он должен бежать - или защищаться! Как возможно иное? Разве что это - вовсе не зверь?»

- Я долго преследовал тебя, пытаясь убить, - обратился синда к несостоявшейся добыче. - И убил бы, если бы ты не был так ловок и осторожен. Отчего ты позволил мне приблизиться?

Олень не ответил, и его взгляд не переменился. Он не был вполне обыкновенным, но это не был неузнанный майа в обличье животного. Хотя, возможно, толика крови айнур в нём и была - он слишком превосходил других... Рассказывали о благородных конях, что выбирали себе хозяев, доводя до изнеможения тех, кто пытался их поймать или оседлать. И в конце концов не просто сдаваясь, но признавая власть над собой стойких, смелых и упорных. Но то кони, а не лесные олени!

И всё же это более всего походило на истину. Трандуил осторожно коснулся блестящей мокрой шерсти - уже наверняка зная, что не получит в ответ удар рогами или копытами.

Знакомая мелодия охоты звучала на новый лад, всё более увлекая. Быть может, поэтому синда не заметил, что не закрыл за собой дверь. Впрочем, он редко выходил из дома единственным, и ещё реже - последним.

Трандуил

Происходящее казалось Трандуилу почти немыслимым - не оттого, что ручных оленей дотоле не бывало: и конь некогда впервые позволил себя оседлать, и сокол некогда впервые сел на руку. Но оттого, что он был охотником и остался им - синда не намеревался подражать Берену, отказавшемуся от мяса.

Если до того Трандуил обращался к зверю с обычными словами, как к разумному, то ныне он сосредоточился на том, чтобы передать ему свою мысль, достаточно простую, чтобы быть понятой. Это был особый способ обращения к животным, в чём-то подобный осанвэ; им чаще пользовались оставшиеся в былом Оссирианде лаиквенди или синдар-целители, чем охотники, но Трандуил о нём знал. Глядя в глаза оленю, настроив своё дыхание в один с ним ритм, движения тела - в один с ним лад, он мысленно произнёс, хлопнув рукой по луку - ради большей доходчивости, но без угрозы.

Я не нападу на тебя, - после обращения это в любом случае становилось невозможным. - Но я охотился на твой род прежде, я не запрещу этого моим родичам и не обещаю, что впредь не стану убивать твоих. Хочешь ли ты всё равно принять меня?

«Не обещаю, что не стану убивать твоих родичей…» Это звучало так, словно он сам был нераскаянным воином сынов Феанора, обращающимся к телери или эглат. Для оленя, разумеется, не для него - охота вовсе не являлась злым деянием.

Олень не отвёл глаз, но чуть склонил голову, а затем направился вслед за Трандуилом к конюшне. Он переступил порог, ухватил немного сена и вышел обратно, остановившись под ближайшим деревом. Знак был ясен: он навсегда останется частью леса и не изменит себе, но признает эльфа как своего хозяина и друга. Несмотря на то, что Трандуил был охотником - хищником, с точки зрения оленя - а сам он…

«Он был бы жертвой, добычей, если бы бежал или защищался! Ловкой, сильной, отважной, но только жертвой! То, что он сделал, не уронило, а возвысило его. А мы, эглат - мы остаёмся жертвами верных сыновей Феанора? Неужели мы ставим себя ниже?!»

Пожалуй, если бы подобные мысли пришли ему на ум ранее, он не оставил бы дом... Не так стоило прощаться с землями Гиль-Галада. И случайно ли, что именно Гиль-Галаду служит Астоворимо? Не случилось ли, что он, Трандуил Ороферион, невольно бежал от судьбы? Но вернуться синда не мог. Как бы он ни объяснил перемену решения, она будет выглядеть недостойно. Словно бы он так соблазнился камином и ужином, что позабыл о судьбе родичей. Он провёл ночь в конюшне, сняв одежду, слишком утомлённый и слишком проголодавшийся, чтобы прогревать её теплом своего тела. Уснул, не обращая внимания на холод - что ему, в лесу под кустом ночевать не доводилось? А утром, отряхнув куртку от приставшего сена, оделся и вернулся в дом.

Трандуил

Трандуил вошёл без стука - дом так же не принадлежал голдо, как и ему, и он знал, что не застанет Астоворимо в постели, которой просто не было в первой комнате от входа, и не подслушает случайно чужой разговор. Голдо, уютно устроившийся в кресле, обеспокоенно спросил:

- Что-то случилось?

Утром синда заметил то, на что вчера, в гневе от открывшегося, не обратил внимания. Астоворимо не выглядел виноватым, но не ответил на резкие и злые слова в том же тоне, ни словом не оскорбил ни самого Трандуила, ни его родичей, и продолжал держаться доброжелательно. И потом, тот, кто был принят на службу Гиль-Галадом, не мог оказаться одним из тех, самых худших среди голодрим, о которых упоминал Орофер. Государь Гиль-Галад был благороден и не приблизил бы запятнавшего себя нападением на беззащитных женщин и детей.

Трандуил улыбнулся Астоворимо, правда, не с той открытой весёлостью, как в миг, когда услышал о скором ужине. В чуть прищуренных глазах читался азарт, вызов - не то этому голдо, не то самому себе - и уважение.

- Вечером я получил урок от оленя, - он не знал, берут ли и голодрим, некогда учившиеся у Сил, уроки у цветов, птиц и зверей. Если и нет, эльф поймёт эльфа; это не то, что сообщаться с каким-нибудь наугом. - Знай, что я не числю тебя в недругах. Моё суждение о былом не переменилось, но эглат - не жертвы, а ты - не хищник, дальний родич. А случилось… случилось то, что нашу встречу уготовала судьба, и мне не след бежать от неё, что бы она ни несла. Именно в этот день встретить Арандура? Это не могло быть случайностью.

Подобно оленю, синда ныне доверялся тому, кто превосходил его, как эльда превосходил дикого зверя, и, не поступаясь собой, вверял себя его власти. Власти Владыки Судеб. Трандуил затворил дверь, но остановился на пороге.

«Ты вправе принять или отвергнуть».

Для себя он решил, что более не отвергнет добрую волю, но услышав отказ или требование оставить дом - попрощается и уйдёт, не прося ни о чём. Если голдо был готов принять его лишь промокшим и утомлённым, из жалости - говорить им не о чем. И это тоже будет знаком судьбы.

Трандуил

Ответ - или быть может, уже улыбка - оказались столь неожиданны для голдо, что тот расплескал чай, прежде, чем кивнуть и подняться.

- Тогда все же давай, для начала, просушим твою одежду, - сейчас не было сомнений, что это предложение вызвано не жалостью. Трандуил пришёл в дом не из-под вечернего ливня; но его куртка в самом деле оставалась влажной. Он оставил у входа лук и сапоги, и повесил на крючок как плащ, так и куртку, оставшись в золотисто-коричневых штанах.

- Я бы все же накормил тебя, мы бы узнали друг друга лучше, а после смогли бы поговорить о том... что действительно важно.

«Ты хочешь, чтобы я тоже ухватил клочок сена, прежде, чем уйти, Владыка Судеб?»

- Пусть будет так, - рассмеялся Трандуил; это от врага он не принял бы хлеба. - Моя последняя охота завершилась куда лучше, чем я ожидал, но ни ужина, ни завтрака мне не доставила.

С кухни скоро донеслись соблазнительные запахи.

- Ты имеешь привычку вольно обращаться с дверями. Когда я закрывал дверь, я видел, как ты гладил оленя. Необычная картина. У тебя в роду не было маиар? До сих пор я знал лишь одну деву, что ходила в окружении олений.

- Ты не видел, как дружат с лесными зверями нандор? - Трандуил пригубил горячего пряного вина. - К моей матери, Даннавэн, - она наполовину нандо - так и льнут исцелённые ей животные. Но я более схож с отцом, и я - охотник, а не целитель. Этого оленя я преследовал весь день, пытаясь застрелить, упорно и безуспешно. А он не только дозволил подойти, но выбрал меня в друзья и хозяева.. Поистине, более, чем необычная картина. Я никогда не слышал о подобном.

Трандуил

- Не иначе кто-то из народа Алдарона послал его тебе. Быть может в благодарность к твоей матери. А может по иной причине. Но в любом случае я не назвал бы это случайностью.

Голдо накрывал стол. Трандуил на миг задумался, как объяснит эту беседу и этот завтрак в доме эглат Ороферу - разумеется, он не собирался ни о чём умалчивать.

«Неужто отец хуже меня понимает, что у Судьбы не стоит стоять на пути? Быть такого не может! Да и неведомо, как бы он беседовал с Арандуром…»

- Прибавь к тому, что это произошло в день моей последней охоты в этих землях - в ближайшие дни мы с отцом покинем Линдон. Я бы назвал это Судьбой.

Трандуил отрезал себе дичины, приметив, что она обложена картошкой. Эти коренья не росли в лесах - как видно, голдо брал их с собой, чтобы не столь зависеть от охотничьей удачи.  Коснувшись рукой плетёной циновки, как видно, сплетённой эглат, он полюбопытствовал:

- Ты заботишься об этом доме, но позволил расти мху на стенах и деревцу на крыше - и не для того, чтобы случайный путник прошёл мимо. Поступи так один из эглат, я бы счёл, что этот мох созвучен его настрою. Поступи так один из нандор - что он хочет вернуть лесу то, что некогда у него взял. О чём думаешь ты?

Трандуил

- Вот как? Куда же вы отправляетесь? Странно,  что я не слышал об уходе твоего Дома, хотя обычно новости что приходят к Араниону не минуют моих ушей...

- Орофер ещё не сказал о своём решении Государю Гиль-Галаду. И эглат не делятся по Домам, - заметил Трандуил. Само понятие «Дома» казалось ему связанным с раздорами и междоусобицами. - Да и отца моего неверно называть Лордом — он не владеет землями, хотя многие чтят его как одного из советников Государя Тингола, позже Короля Диора, одного из знатнейших в Дориате после родичей Короля Тингола. Сколько из тех эглат и нандор последует за Орофером — мне в точности неведомо. Здесь, в Линдоне, он и не может стать никем иным, чем советник погибших королей и один из первых земли, которой нет.

Последние слова принадлежали Ороферу, но тот произнёс бы их с горечью, а Трандуил —  словно отделяя чертой то, что уже становится прошлым, от близкого уже будущего. Он был юн, любознателен и полон надежд, потому, не остановившись на этих словах, с воодушевлением продолжил:

- Но на востоке нас ждут просторы вольных земель, у которых нет властителей, где только мы определим, как жить и какие вводить обычаи. Дикие леса, которым не грозят топоры людей или наугрим, нехоженые тропы, птицы и цветы неведомых краёв. Быть может, мы достигнем самых Вод Пробуждения — многие мечтают жить там, подобно первым из эльфов.

Пока он говорил, Астоворимо неторопливо разделывался с завтраком; заметив это, Трандуил тоже приступил к еде, навёрстывая упущенное, но не допуская излишней спешки. На вопрос о доме он ответил, что не чувствует себя вправе вмешиваться в его судьбу, не будучи хозяином. Эти слова понравились сыну Орофера — голдо не присвоил оставленный дом эглат себе, уважая ушедших.

- Я многие вещи привез в этот дом из Форлиндона. Сложнее всего было привязать к лошади кресла. Запомни дорогу. Если вдруг будешь в землях Линдона - можешь пользоваться моей резиденцией.

Похоже, голдо именовал Форлиндоном только самое побережье, а не все земли до Эред Луин. Быть может, потому, что в лесах у гор голодрим не жили.

- Дорогу я уже запомнил, но едва ли мы вернёмся сюда из восточных лесов. Встретимся ли мы ещё - не знаю. Как только я вернусь, мой отец известит Государя Гиль-Галада, и мы отправимся в путь. Тогда я и узнаю, кто почитает Орофера Лордом, а кто только чтит его род и былые заслуги.

Трандуил

- То что ты говоришь мне, Трандуил, очень напоминает мне... времена моей юности. Именно так когда-то юные нолдор говорили собираясь в Земли-под-Звездами. Мои пожелания и благословения ничего не стоят, но, пусть будет ваш путь радостен, а обретенное вами хранимо и подвластно вам столько времени, сколько вы пожелаете. Как интересно все повторяется в этом мире...

Слова голдо звучали странно, и Трандуил чуть нахмурился - не сердито, а сосредоточенно.

- Не ожидал, что наш народ можем в чём-то поступать подобно твоему - кроме того, что обще всем эльдалиэ. Ваш народ в те дни был иным?

Для самого голдо, кажется, оказались неожиданными слова Трандуила о том, что он вряд ли вернётся. Сейчас синда не жалел ни о чём, хотя, когда он только выехал на эту охоту, им владели иные мысли и настроения.

- Я чувствую, что ухожу навсегда. Это будет подобно завершению одной песни и началу новой. Если бы я после и совершил обратный путь, это не будет возвращением, - пожал он плечами. То, что его семья живёт — уже жила - южнее, он упоминать не стал. Это казалось очевидным: большинство синдар жило либо в Митлонде, либо в Харлиндоне. И это не было никаким препятствием к тому, чтобы бывать и северней, как не было препятствием сейчас. - А если захочу навестить оставшихся здесь друзей и родичей, то пошлю им весть, ведь дорога длинна.  Они двинутся на восток, я — на запад, и мы встретимся по пути. Не в Линдоне.

На замечание Астоворимо, что Гиль-Галад ныне в отъезде, Трандуил ответил:

- Хорошо, что я узнал заранее - я передам отцу известие об отъезде Гиль-Галада. Мы найдём Элронда в Форлонде?

Он уже завершил завтрак и поблагодарил Астоворимо.

Трандуил

Голдо помрачнел, а голос его сейчас звучал, пожалуй, слишком ровно. Трандуил, удивившись его словам о своей юности, не ответил на добрые пожелания (которые, по его же словам, ничего не стоили), но он догадывался, что настрой Астоворимо вызван совсем иным. Очередным напоминанием о его прошлом. Орофер тоже нередко вспоминал о нападении на Дориат или погибших землях Белерианда...

Расспрашивать, что именно вспоминает Астоворимо, Трандуил не намеревался. Они не были близки, чтобы голдо мог желать поделиться с ним личными бедами и утратами; а сам синда менее всего желал бы услышать от былого вассала Лорда Маэдроса подробности одного из Братоубийств. Трандуил более не считал его врагом, мог беседовать с ним и принять его гостеприимство или, при нужде, оказать помощь. Однако проходившая по былому грань между сыном знатного дориатца и голдо Дома Феанора не исчезла.

Ход беседы почти подводил к иным расспросам - об Амане; но Ороферион, будучи любознателен, Западом никогда не интересовался и не задавался вопросами о нём, даже видя уходящие корабли. Это не было сколько-нибудь осознанным избеганием, но врождённым свойством, довольно обычным для синдар, выросших на побережье. Благодаря этому они не ведали тоски по Западу, что овладевала их родичами при виде Моря.

Астоворимо вновь разогрел вино, предложив пересесть в плетёное кресло. Ароматы вина, яблок, дерева, дымка смешивались в единый запах изобильной и щедрой осени - такой, какой она является в дома. И заглядывает в окна, как сейчас.

- Ты собираешься сказать о нашей встрече Ороферу? - спросил голдо.

- Разумеется, я не стану ничего скрывать, - ответил Трандуил. - Не знаю, как отец отнесётся к ней, но, думаю, он куда лучше меня прочтёт знаки судьбы.

Трандуил

- Судьба и ее знаки это очень занятно. И бесполезно. Но - в чем ты видишь судьбу в нашей встрече? Хотя вряд ли она случайна, - улыбнулся голдо, сидя в кресле напротив Трандуила. Их разделял лишь столик, на который Астоворимо поставил глиняные кубки с вином; и вино, и самые кубки были весьма приятны.

- Уверен, она не могла быть случайна, - отозвался синда. - Мы покидаем Линдон, и я набредаю на покинутый эглат дом, которого прежде не видел. Я встречаю тебя, Арандура, перед тем, как мы намеревались сообщить Гиль-Галаду о своём уходе. И впервые беседую с тем, кто прежде служил сыновьям Феанора. Этого не случилось бы и сейчас, если бы олень нежданно не преподал мне урок, и я не вернулся. Я буду помнить его; правда, я ухожу из земель, где живёт твой народ. Возможно, благие пожелания, за которые я позабыл тебя поблагодарить, всё же многое значат? Или нечто из сказанного нами однажды вспомнится и окажется важным? Или нам, вопреки моим ожиданиям, суждена важная встреча в будущем? Я не знаю. Но случайности так не сплетаются.

Выслушав ответ, Астоворимо заговорил вновь:

- Я думал что твой народ, подобно тэлери, всегда не тороплив, а мой - горяч и нетерпелив. Но смотри! - Трандуил вслушался в его слова - кажется, они могли показать его собственный народ с неожиданной стороны. - Долгие столетия проходили, а мы, нолдор Непокоя, все так и не собрались в Земли-под-Звездами, а только все лишь собирались и готовились. Вы же - решили, столь быстро, что новость не разлетелась по Форлиндону, уезжать, и вот - ныне уже готовы.

Синда рассмеялся, качнув головой.

- Разве тэлери ведут долгие обсуждения, прежде, чем уйти в плаванье? Отцу и века назад было не душе жить под владычеством Гиль-Галада. Но вести о желаниях и думах не разносятся по Линдону - для того понадобились бы многие речи. А именно сейчас мы уходим по той же причине, по какой именно сейчас, не месяцем раньше или позже, пожелтели листья. Время пришло.

Допив вино, он поблагодарил Астоворимо, оделся и вышел за дверь. Олень дожидался его в лесу близ конюшни и приблизился, когда Трандуил вывел из неё свою лошадь. Тот с улыбкой кивнул благородному животному, спокойно ожидавшему нового хозяина. Но стоило ему сесть верхом, как олень затрубил и наклонил рога. Конь испуганно дёрнулся, и синда вновь спрыгнул на землю.

- Будешь ещё пугать моего коня, и тебе придётся стать верховым оленем, - обратился он и словами, и мыслью, и тут осознал: лесной зверь хочет именно этого.

Вновь рассмеявшись, Трандуил сел на оленя верхом и, вскинув руку в прощальном жесте, обернулся к дому.

- Удачи тебе - в час, когда ты не будешь её ждать! Прощай!

Гордо поднявший могучие рога олень двинулся в лес, повинуясь всаднику. Конь его скакал рядом - поначалу опасаясь слишком приблизиться, затем понемногу осмелев.

Трандуил нёс Ороферу весть об отъезде Верховного короля нолдор. А заодно - о самой необычайной из охот и самой необычайной из встреч, какие только бывали в его жизни.