Саурон, казалось, не обращал внимания на Арандура, но когда тот закончил, с улыбкой сказал:
- Я ведь предупреждал тебя. Какое все-таки неразумное упрямство...     

Астоворимо не понял что имел ввиду Саурон. Быть может издерганное сознание и правда забыло какое-то из "правил" придуманных врагом, а может быть Саурон лишь в очередной раз хотел возложить груз вины за мучения пленных на Астоворимо.

Кано раздражала уыбка умаиа, его манера дружеского обращения во время жестоких мучений; но, как выяснилось, еще большую злость вызывали прикосновения Саурона не только к нему, но и к его воинам. Исподлобья Астоворимо смотрел как руки умаиа почти нежно касаются Аивэрина, но уже несколько секунд спустя все это стало неважным. По тому что слишком знакомый туман начал стекать с пальцев твари, и друг выгнулся и застонал, приходя в себя от боли, а Арандур сцепил зубы. В этот раз боль была куда слабее чем с Лаикалиссо, но зато, казалась бесконечной, шла почти через все тело. Аивэрин пытался держаться, командир тоже, но оба дергались, едва сдерживали стоны и покрывались липким потом.

И еще Астоворимо понял что его силы не бесконечны. Говорить он не был готов, но, наверное, скоро начнет кричать от первых ощущений, даже если его воины будут молчать. Вся пережитая боль постепенно подтачивала силы.

Долгого отдыха им не дали. Орк с плетью приблизился к Аивэрину и кано с содроганием вспомнил что этот кнут сделал с Хисимо.

Арандур молча смотрел в глаза товарищу, не в силах подобрать нужных слов. "Держись," говорил напряженный взгляд.