Финрод

Пир был в самом разгаре. Озарённый множеством огней, убранный весенними цветами и травами, самый обширный из залов Нарготронда полнился звоном: чуть слышно звякали поднимаемые кубки, звенели смех и песни, а чуть ранее - струны арфы Финрода. Король уже отставил её и сидел во главе стола. Место по правую руку от него занимал его младший брат Ородрет, а по левую - Эдрахиль. Старый друг всегда был рядом с ним. Но за пиршественными столами можно было увидеть многих, кого не было здесь ещё десять лет назад. Некоторые из них были совсем юными - как Гилдор, сиявший от того, что впервые сел рядом с отцом, обычно называемым не по имени - Инглор, а по прозванию - Гэллвэг. Остальные же были из пленников, вырванных из лап орочьих шаек, либо из  беженцев, лишившихся всего и нашедших приют в стенах тайного города - как Келегорм и Куруфин с их воинством. Многие причислили бы к беженцам и Ородрета и его семью, но это было неверным по сути - они по-прежнему жили в пределах королевства Финрода; тем более брат не воспринял бы его так.

Мирное веселье искрилось и лучилось ярче светильников, заставлявших мерцать серебром и синью овал мозаики на потолке. Кажется, никто не думал о том, что привело его в гостеприимные стены Нарготронда...

Иное вспоминал и Финрод. Полуобернувшись к брату, он с улыбкой коснулся стенной резьбы:

- У этого побега тоже особый день - он был завершён сегодня... Триста шестьдесят лет назад. Кажется, я так и не сказал тебе, что заметил небольшой пропуск в резьбе в самый день пира? Всё было готово к  празднеству в честь завершения строительства, и вы уже подъезжали ко вратам, а я в великой спешке заканчивал этот завиток.

Финрод

- О, ты был не одинок. Я к тому дню не успел завершить мозаику в морском зале - помнишь, ты его еще прикладывал мокрым? Вот о ней я и думал всю дорогу. Ты тут празднество готовил, нас ждал, а у меня одна смальта на уме.

- У тебя и до того одна мозаика была на уме, - рассмеялся Финрод. - Хотя я полагал, отделку морского зала ты завершил раньше других.

Самый замысел дозорных башен Минас-Тирита принадлежал Финроду; энергично обводя рукой начертанное на пергаменте, он объяснял братьям, кузенам и Королю Финголфину, каковы они будут и какое значение будут иметь для обороны. Строил он, конечно же, не в одиночку - хотя назвать его главным строителем крепости на Тол-Сирион было бы верным. Но ко времени завершения строительства задуманные для наблюдения за врагами башни, украсившие остров, внутри были отделаны довольно скромно. Над их украшением немало потрудился Ородрет, так что задолго до переселения в скальный град Финрод не сомневался, кому именно из братьев вверить Минас-Тирит.

В тот день он всё-таки успел встретить у врат братьев и сестру, и провёл их по Нарготронду, показывая его - и с особенным волнением ожидая слов Артанис. А после звенели арфы и лютни, и голоса, и свежий, вовсе не "пещерный" воздух (заслуга гномов, разбиравшихся в этом как никто) полнился ароматами вина и плодов, дичи и рыбы. Совсем так, как сейчас. Совсем не так, как сейчас. Ангрод, спокойно улыбаясь, спрашивал, думает ли Финрод пригласить в гости Короля Финголфина и двоюродных братьев. Аэгнор поддразнивал то Финрода, следами каменной пыли на рукаве (спешил же!), то сестру, Келеборном из Дориата. Ородрет думал только о смальте - о чём он думает сегодня? Не именно в этот миг, когда зашла речь о завершении Нарготронда и отделке Минас-Тирита, а до того?

И такого праздника, как сегодня - через год, через век больше не будет. Чему лучше всего учила быстротекущая жизнь в Эндорэ с её переменами и тревогами, так это ценить каждый день и час. Сожалея о невозвратно ушедшем, можно не заметить, как невозвратно уйдёт сегодняшняя радость и красота; или упустить возможность подарить радость другим. Пожалуй, оттого Финрод более любил устраивать праздники, чем бывать на них - хотя и это было радостью.

Но "не предаваться долгим и напрасным сожалениям", конечно, не означало "жить сегодняшним днём, не вспоминая о былом"; это было бы невозможно для эльда. Сейчас память перенесла Финрода к завершению того пира. Он вновь взглянул в глаза Ородрета, думая к нему обратиться, спросить: "Помнишь, как..." - но увидел в них отражение того же воспоминания и только чуть сжал его руку. Словно братья вдвоём, держась за руки, шагнули на три с половиной века назад - туда, где золотистые блики от светильников заставляли волосы Аэгнора гореть ещё ярче...

...- Ничего не могу обещать, но, думаю, до перевода имени на аварин не дойдёт, - ответил ему Финрод, прищурившись по своему обыкновению. - Имён на квенья, телерине, синдарине и кхуздуле мне вполне достаточно. К тому же "Фелагунд", верней, "Фелаггунду" - вовсе не перевод имени "Финдарато" на наречие гномов. Это означает "Высекатель Пещер".

Точное произношение данного гномами прозвания он воспроизвёл не столько для Аэгнора, сколько для Ородрета, всегда интересовавшегося языками, и ожидал от него новых вопросов. А затем обратился к нему:

- В этих пещерах я отныне и буду править, и не смогу бывать на Тол-Сирион так часто, как сейчас. Здесь столько ещё предстоит сделать - прежде всего, для защиты окрестностей Нарготронда, Так что правление Минас-Тиритом, как мы и говорили прежде, я доверяю тебе, - после краткой паузы Финрод добавил. - С сегодняшнего дня.

Финрод

Ородрет улыбался рассеянно, задумчиво и, пожалуй, даже мечтательно. Казалось, в этот миг он был далеко отсюда. Это не было необычным для него, и всё же в его взгляде и улыбке в последнее время появился новый оттенок, которого прежде не было. Финрод полагал, что  догадался о причине, и по временам его снедало нетерпеливое желание спросить "Кто она?" Но он удерживался от расспросов. Быть может, брат пока не был готов отвечать, или он сам ошибался в своих догадках. Сейчас никакая задумчивость не помешала Ородрету поправить старшего брата.

- Фелакх-гунду.  Этот звук у наугрим звучит глуше и гортаннее, а еще ты слишком торопишься для такого весомого имени. Если, конечно, я не перезабыл половину того, что ты объяснял мне в прошлый раз. Кстати - а они еще остались тут, наугрим? Или все уже отбыли?

- Да, мастера наугрим уже держат путь в Белегост. Три дня назад они степенно со мной попрощались и обещали навещать Нарготронд. В следующий раз я непременно спрошу, есть ли в кхуздуле ассимиляция звуков или ты прав и я неверно произношу собственное имя, - ответил Финрод. Эльфийскому слуху "Фелакх-гунду" казалось весьма неблагозвучным, но представления наугрим о благозвучии сильно отличались от эльфийских. Возможно, именно поэтому они неохотно делились словами и фразами на родном наречии.

"Ты действительно хочешь знать, Высекатель Пещер? Ты говоришь серьёзно?" - допытывался Зигиль, прежде, чем произнести название родного города. "Я не раз смеялся вместе с вами, но никогда - над вами, - Финроду казалось, что камнерез успел достаточно его узнать. - Я не стал бы спрашивать ради шутки, но ради знания". Гном поднимал то одну, то другую бровь, поглаживал широкую, чёрную с проседью бороду, прохаживался взад-вперёд по дуге внутреннего моста и наконец изрёк: "- Хорошо. Габилгатхол."

Эта картина промелькнула в уме Финрода, прежде, чем он, не рассуждая более о гномах и особенностях их языка (не слишком интересных младшим), сказал Ородрету, что передаёт ему Минас-Тирит. Услышав о "сегодняшнем дне", тот пришёл в такой ужас, что в первый момент Финрод поверил ему. Коснувшись плеча брата, он приостановился и едва не начал убеждать, что без угощений он не останется. Но скоро понял шутку, и тем серьёзнее произнёс, вновь зашагав вперёд:

- Яства и вина тебе предстоит отведать дважды - в честь завершения строительства и твоего наместничества. Не может же оно начаться делами, без празднества! Заметки, увы, ещё не написаны, но название я уже подобрал. "Сведения о фонетике, словаре и грамматике аварина в изложении нандор, переданные через лаиквэнди и записанные нолдор Дома Финарфина... для фалатрим".

- Не знаю, будут ли фалатрим интересны твои заметки, а меня занимает более важный вопрос, - медленно произнесла Артанис, не без лукавства посматривая на старшего брата. Мысленно он всегда звал её только так, да и вслух нередко тоже. Она единственная из Дома Финарфина не перевела своё имя на синдарин. А данное Келеборном и скоро признанное всеми дориатрим элессе "Галадриэль" оставалось для Финрода странным и непривычным: оно рождало в уме образ величественной королевы в сияющем венце. Скорее подобной Мэлиан, чем его отважной и своенравной сестре.

- Скоро ли начнётся пир, - закончил за неё Ангрод.

"Да, меня это тоже занимает, но я хотела спросить о другом", - выразительно качнула головой Артанис. Во всяком случае, именно так её понял Финрод. Он догадывался, что свой вопрос она непременно задаст, даже если он был шуточным. Но ныне они как раз свернули по коридору к высоким кованым дверям со сквозным узором - золотым и серебряным плетением, за которыми виднелись пиршественные столы. Всё было уже готово и ожидало гостей... Как странно всё-таки, что они жили в разных местах и должны были заранее назначать день, чтобы собраться здесь, у него, всем вместе: Артанис приехать из Дориата, Ангроду и Аэгнору из Дортониона. Теперь и Ородрету с Тол-Сирион, где поначалу они жили вместе, строя и украшая крепость.

Финрод ускорил шаг, выйдя вперёд братьев и сестры, и распахнул перед ними двери в большой ярко озарённый зал с каменной резьбой по стенам.

Финрод

- Мне очень жаль, государь мой и брат, но именно делами мое, как ты выразился, наместничество и начнется. Я думаю несколько перестроить самые нижние ярусы Минас Тирит - колодцы и выход в реку, и самое позднее завтра утром намерен напасть на тебя с чертежами. Так что если ты задумал второе пиршество сразу после первого - придется и тебе смириться с тем, что одно в другое не перетечет.

Слова Ородрета были продолжением шутки - как до того сухое "наместничество", вовсе неуместное в разговоре с братом перед праздником. Но шутливым был лишь тон, не содержание.

- Так ты успел подготовить чертежи? - спросил Финрод с не меньшим интересом, чем Ородрет чуть ранее - о сравнении кхуздула и валарина (Финрод положил послать ему весть, как только наугрим вновь приблизятся к Нарготронду). - Буду рад увидеть их - можешь устроить нападение сегодня же. Это будет даже лучшим началом, чем второй пир.

- Нас ты тоже угостишь чертежами? - Аэгнор не мог допустить, чтобы старшие сейчас же начали обсуждать перестройку Минас-Тирита,  как бы их не увлекала эта тема. Шутки продолжались, но Финрод видел и то, как его братья и сестра смотрят на стены и колонны, и  чашу с водой, и воздуховоды... Никто из них не был разочарован каменным созвучием труда наугрим и нолдор, и - в немалой мере - его собственного труда и его мысли. Его городом, его лучшим творением. Финрод не мог показывать Нарготронд без волнения и без гордости.  По пути то касался рукой особенно удачно и тонко вырезанного мотива, то рассказывал о том, как ему пришла на ум мысль устроить мостик над одним из источников воды, хотя и  несколько сдерживал себя. Когда все они вошли в Большой зал, он спросил, обведя рукой увитые резными побегами стены:

- Как вы находите их?

И лишь затем с улыбкой произнёс:

- Пусть начнётся пир! - собравшиеся на него, сегодня окончательно ставшие нарготрондцами, приветствовали Арафинвиони. Струившиеся в воздухе радость и веселье дня, когда был рождён новый город, словно обнимали Финрода, Ородрета, Ангрода, Аэгнора и Артанис. Пир удался на славу, и пел Финрод с особенным воодушевлением, а сестра ответила ему своей песней. Когда же отзвучали песни и поздравления, опустели кубки и блюда, и Арафинвиони оставили зал, оставшись впятером, Артанис обратилась к Финроду. Он полагал, что это связано с её желанием подольше погостить в Нарготронде - чему он, конечно, был рад.

- Раз я не успела спросить тебя прежде пира, спрошу сейчас, государь мой и брат, - медленно, глядя чуть в сторону, произнесла она, а затем, резко вскинув голову, быстро и задорно спросила: - Когда я увижу племянника?

- Племянника? - переспросил застигнутый врасплох Финрод, с явному удовольствию сестры.

- Да. Отчего ты до сих пор не женат, старший? - продолжила она с прежним задором, затем обернувшись к Ородрету. - И ты тоже?

Она не успела договорить и вновь взглянуть на старшего брата, когда тот переменился в лице. Только что чуть обескураженный напором Артанис и вместе лучившийся радостью праздника, отсветами радости близких, и гордостью творца, воплотившего замысел, в этот миг он точно всматривался далеко за стены зала и города, в неведомые дали. Если бы до того Финрода осторожно спросили: "Что ты ответил бы на такой вопрос?" - он поведал бы об Амариэ, оставшейся на западном берегу. Они полюбили друг друга незадолго до Исхода, и этой печалью Финдарато не делился даже с близкими. Оттого он и брата не спрашивал о его возлюбленной. Но то ли внезапность вопроса послужила тому причиной, то ли пробил час узреть правду - он молвил совсем иное, открывшееся только что:

- Я тоже принесу клятву, и должен быть свободен, чтобы исполнить ее и сойти во тьму. И от моих владений не останется ничего, что мог бы унаследовать сын.

Отредактировано Tirendyl (17-08-2017 09:04:27)

Финрод

Явственная досада Ородрета, настойчивость Артанис в её стремлении понять, укоризна в обращённом к ней взгляде Ангрода сменились думами о нежданно открывшемся. О том же задумался и Финрод. Прозрение ярким лучом высветило конец его пути, его жизни. Он знал, что это - истина, и всё же верил с трудом: слишком непросто было принять, что его жизнь конечна. Во всех опасностях Исхода и первых столкновений с врагами, которые могли смениться новыми, не было неизбежности, как в этой вести. Голос рока был куда более внятным, чем пророчества, что относились ко всем вместе и ни к кому в особенности; куда более близким, чем конечные судьбы Арды, раздумья о которых и в Амане не раз занимали его ум.

Впрочем, сроков он не ведал. И был уверен: не знать об этой судьбе - не было бы для него лучшим.

- Хорошо, что я узнал заранее: когда срок исполнится, я буду готов, а не встречу судьбу вслепую. Но когда это произойдёт, мне не открыто. Быть может, спустя тысячелетия, - Финрод не желал таить от близких этого незнания: они могли решить, что он узрел то, чему суждено случиться вскоре. - Одно понимаю: сама моя жизнь связана с Нарготрондом и Минас-Тиритом, и от того они стали ещё дороже...

Эта часть пророчества казалась ему самой ясной. Если ко времени его гибели от его владений ничего не останется, значит, ему суждено погибнуть вместе с ними. Должно быть, защищая их от врагов. Перила лестницы в доме в Альквалондэ, один из первых опытов Финдарато в строительном искусстве, долго, долго останутся неизменны, тогда как скальный город не переживёт своего создателя. Это знание придавало красоте Нарготронда новый оттенок: живую трепетность цветка, которому суждено однажды увянуть.

Об этом Финрод тоже сказал, приложив ладонь к узору колонны.

- Похоже, в Эндорэ и камень, как цветы, ожидает осень. А сейчас - время радоваться весне. И если вы укорите меня, что я слишком погрузился в грядущие тревоги, то будете правы.

Финрод светло улыбнулся. Он не забудет дальний отголосок рока, как не забывал слов Мандоса. Но память о них не мешала ему - им всем - искренне радоваться встрече, новому городу, пиру. Правда, прозвучавшее только что повлияло на его настрой, сделав его серьёзней.  Он показал Артанис, конечно, уже не пытавшейся  расспрашивать Ородрета, украшенную цветами комнату в мягком золотистом свете светильников: он не собиралась скоро возвращаться в Дориат, и он полагал - сестре она должна понравиться. Финрод желал спросить её потом: как ей живётся здесь и как - в Менегроте? Всё же он сам не жил там подолгу.  Желал он не услышать новые похвалы, но лучше понять сходство и различие. Увидеть свой город глазами сестры.

После он обратился к Ородрету:

- Так как пир завершён - не время ли перейти к нижним ярусам Минас-Тирита?

Финрод

Когда Финрод показывал братьям приготовленные для них комнаты, Ангрод заметил в своей два свёртка: из зеленовато-серой ткани, близкой по тону к отделке покоев, и однородного рыжеватого материала с серой изнанкой. Он вопросительно взглянул на старшего, не задавая вопросов вслух - от того, что они были очевидны: что это за материя и отчего она не стала пологом или покрывалом?

- Гномы получают эту материю из камней и потому зовут "каменной шерстью" и "горной кожей". Хвалятся, что она не боится огня, но есть в ней нечто странное. Чтобы применить такие ткани в одежде или отделке, думаю, над ними нужно особо потрудиться, - ответил на читавшийся в глазах вопрос Финрод. В каменных тканях было нечто родственное самим подгорным мастерам; но на одном из эльдар они как таковые казались бы неестественными, даже чуждыми их природе. Финрод полагал, что мастера нолдор сумеют и лучше выявить, и преодолеть этот недостаток. Сам он того не сделал - от того, что дело это относилось не совсем к той области, где он был силён.  И оттого, что на это требовалось время и воодушевление, а сейчас он отдавал их Нарготронду. - Я попросил гномов оставить образцы - и подумал, тебе может быть любопытно их изучить.

Несколько позже, обратившись к Ородрету, он услышал в ответ:

- Прямо здесь?  Как скажешь, конечно, но все-таки чертежи к нам - или мы к ним?

Он чуть сощурился в ответ на смех брата.

- Лучше уж мы к ним. Так что если вам чертежи Минас-Тирита не столь интересны - вас я пока оставлю, - у младших ещё будет время для бесед, и не для них одних...

- Разумеется, брат мой и Государь, раз тебя похищает Ородрет, - не без ехидства отозвался Аэгнор, и обратился к последнему. - Придётся тебе за это показать нам всё перестроенное, как только заедем в гости.

"Вряд ли Ородрет успеет всё перестроить к этому времени. Ангрод с Аэгнором могут навестить его очень скоро - теперь они станут соседями."

Ещё не дойдя до места, свернув в один из прорубленных гномами коридоров, Финрод начал:

- Мне не терпится узнать о твоих замыслах. Прежде, чем ты покажешь мне их подробности на чертежах - скажи, в чём их суть?

Если речь пойдёт о колодцах и входе в реку, вряд ли главной целью брата было большее украшение Минас-Тирита. Скорее - новая защита, но способы могли быть различными. Скажем, Нарготронд защищало то, что существовал лишь один путь в него, и путь этот не было легко найти незнающему. Тем более нельзя было достичь города, минуя стражу. Это было одной из причин, по которой Финрод отказался от предложения гномов навести мост через Нарог или же проложить глубинный ход под ложем реки. Тем более, что первое совершенно раскрыло бы тайну Нарготронда всякому, оказавшемуся близ реки, а второе - едва ли пришлось бы по душе хранящему её Ульмо.

Финрод

Ородрет тихо рассмеялся нетерпению брата прежде, чем ответить:

- Мы совершенно на виду.  Это хорошо и правильно, если мы перекрываем теснину и путь на юг - нас и должно быть невозможно не заметить, - Финрод чуть кивнул. Именно так и задумывалось.

- Да, Страж Долины Сириона виден издалека, подобно живой страже у врат. Порой Минас-Тирит мне и кажется почти живым дозорным, хотя и создана из камня...

- Но сейчас у нас лишь один путь с острова - по мосту, и это неправильно. Мне слышится в таком раскладе что-то от шахты, из которой можно выйти только через вход. Случись завал - и прокопаться даже через него будет непросто...

- Река - не каменная толща, и в случае нужды Минас-Тирит мог бы выдержать долгую осаду, - Финрод думал и об этом, замышляя крепость не в неприступных скалах, а на острове. Там, где всегда будет в достатке и воды, и рыбы. - Но ты прав: довольно врагам перекрыть мост, чтобы покинуть остров стало почти невозможным. Я упустил это из виду, заботясь о дозоре и возможности обороны.

Воины сумеют защититься, но не прийти на помощь другим. Гости Минас-Тирита не смогут вернуться домой. Мирные жители Тол-Сирион, даже девы и жёны, что тоже поселились там - выбраться в безопасное место. Не пересекать же Сирион вплавь - быть может, ещё и на виду у вражеских лучников! Крепость могла выстоять против множества, но и немногие отрежут её от остального мира.

И он не обратил на это внимания, быть может, поспешив заняться Нарготрондом. А брат - обратил, и стал искать решение. Финрод с благодарностью улыбнулся ему, коснулся руки: радость, когда твои ошибки вовремя заметят близкие. Тем более, если ещё и исправят их или подскажут, как исправить. Горе и стыд, если их не заметит никто прежде, чем исправлять станет поздно, и из-за них пострадают другие...

- В основании острова есть ходы, ты сам отмечал некоторые из них. Я думаю обустроить их все. Самые заметные пусть остаются заметными, особенно с севера и востока - очень уж хорошо просматривается там все, если идти от Топей Серех или смотреть с моста. Есть даже удобное место для причала, и я бы причал там и устроил. Но самые малозаметные... там есть такие, куда вряд ли протиснется Артанга... но это проще, пожалуй, показать уже на прорисовке?

- Конечно, подробности лучше увидеть на чертежах. Но самый твой замысел, - Финрод приостановился. - он прекрасен! Я не придумал бы ничего лучшего! Скажи, а причал ты хочешь обустроить для небольших лодок, чтобы при нужде достичь берега? Или кораблей, чтобы совершать плавания по Сириону?

"Конечно, небольших, не таких, как дома", - подумалось ему. В Эльдамар, в Альквалондэ не было возврата - нельзя было даже узнать, вернулся ли туда отец, или просторный и светлый дом на берегу, окружённый рядом ажурных арок, ныне безмолвен и пуст. Не мог он узнать и того, построили мореходы новые корабли взамен сожжённых или нет. Но в посетившем его сейчас кратком воспоминании не было печали, тем более горести. Ему увиделись не страшные и горькие дни Исхода, но Аман Неомрачённый, их с Артаресто юность, беспечная вольность Лебединой Гавани, открытой ветру, морю и небу, и множество белоснежных кораблей. Сразу от них Финдарато вновь перелетел в день сегодняшний и завтрашний - к судам Кирдана, которого он успел полюбить, и к тем, что, быть может, вскоре станут ходить вниз по великой реке, до Бретиля или даже южнее.

Придуманное - и, несомненно, продуманное, и пересмотренное не один раз! - восхищало Финрода. В сравнении с братьями и сестрой Ородрет порой отступал в тень; его даже почитали занудой. Но он не уступал им своими талантами, и, пожалуй, был самым мудрым и благородным из них. Во всяком случае, Финрод нередко думал именно так - особенно вспоминая, что во время Исхода он один не позволил вовлечь себя в раздор, но угашал его вместе с отцом.

Финрод

Ородрет говорил про пороги и волоки, по которым трудно было бы перетащить большую ладью, и слова его были верны. Финрод подумал, что увлёкся, перенёсшись мыслью в Эльдамар...

- Хотя, конечно, если кто-то пожелает подобного - и причал, и доки внутри Острова будут на это рассчитаны.

- Подобного пожелал бы я. Как только найдётся время, - порой Финрод тосковал по дальним плаваниям и большим ладьям. Разумеется, он мог выбраться в Фалас к Кирдану или в Невраст к Тургону, но здесь это было бы особой радостью.

- А нам пока хватит маленьких лодок. Таких, чтобы можно было спуститься по Сириону до его встречи с Нарогом и остаться незамеченным. Для того, чтобы половить рыбу на порогах, их тоже достаточно, - пусть лодочка не была столь величественна, как корабль, зато на корабле и Бретиля не скоро достигнешь через пороги.

Вскоре они вошли в покои Ородрета. Финрод окинул их взглядом: когда он только успел так обустроить комнату, словно жил здесь всегда, а не бывал изредка? Он склонился над чертежом брата, нанесённым поверх его собственного: самый остров на реке, стены и башни. Собственно, стены и башни он и возводил; в остальном же участвовали и друзья, и братья, Ородрет - более всех. Сейчас же чертёж дополнялся и изменялся... как и самая крепость. При взгляде на план он воодушевился ещё более, мысленно видя причалы и лестницы. Улыбка и блеск его глаз ясно говорили, что он думает о замысле Ородрета.

- Полагаю, здесь Артанга пройдёт без труда, - Финрод коснулся причала, после прибавив. - Что до незаметных, тайных выходов - быть может, я тороплюсь с оценкой, но этот замысел мне кажется созвучным тайным путям и входам в Нарготронд. Они могут послужить не только защите. Мой Скальный Город и твоя Белая Крепость тоже будут братьями. Быть может, и судьбы их будут связаны особым образом...

Всякая неслучайная перемена могла сказаться и на духе построенного - яснее выявить его или придать иной оттенок. Бритомбар после его трудов стал не только надёжней: не только когда над гаванью поднялись новые башни, но и до того, когда Финрод только укрепил и в наименее защищённых местах дополнил кладку стен. То же, что оба они, не сговариваясь, пролагали тайные проходы над рекой: Финрод - вдоль скал над Нарогом, Ородрет - по основанию Острова к Сириону, становилось перекличкой построенного и задуманного ими.