- А ну, пошевеливайтесь! - хлыст старшего надсмотрщика щёлкнул снова и снова. - Будете так плестись, изукрашу не спины, а морды!

Орк осклабился, вновь замахнулся, подгоняя новых рабов. Он был весьма доволен собой: отыскать эльфийское укрытие, это тебе не в навозе ковыряться! Таргэлион вроде весь уже прочесали, и ловить там было нечего: кто не сдох и не захвачен в битве, тот смылся на юг. Ан нет! Кой-кто нашёл себе норку, не то щель в горах и затаился там. Никто её отыскать не мог: укрываться остроухие твари были мастаки. На западе, по слухам, парней послали Нарготронд искать. Тамошние голуги были совсем безмозглые - надо ж было так обозвать крепость, прям как подсказали: шарьте, парни, у Нарога. Да только об ищейках ни слуху ни духу.

А он - отыскал! Не Нарготронд, правда, в щели тихо сидели всё больше девки да щенки; одна такая сама и вылезла. Ха, жрать захочешь -  вылезешь! Фурк её словил первым и вытряс что мог, он уж потом обыскивал, но этот дурень спьяну ляпнул: мол, щас мы эльфов отдубасили, а потом, чего доброго, они нас отдубасят, раз красный голуг целёхонек! Так что Фурка по доносу пустили на корм волколакам, и вся награда доставалась ему одному. Вон, уже старший надсмотрщик, а доведёт пленных куда следует - ещё награду получит... и с красным этим разделаются, враз не взяли, так после возьмут.  А сейчас, гоня рабов через Лотланн - свою землю, землю Самого! - орк старался не особо приближаться к Химрингу. Наискось, кратчайшим путём до самой Твердыни, он не гнал - воды не хватало. А на юге восточных пустошей оставались кой-какие ручейки - мутные и горькие от пепла, лучше не придумаешь. И у самых гор наверняка чего-нибудь да сочилось. К ним и шёл довольный надсмотрщик со своей шайкой, не зная, что неподалеку от него проскакал одинокий гонец, свернувший в другую сторону. Правда, эльф вскоре услышал бы шайку, но и сам был бы услышан и учуян...

...Орки, затаившиеся близ северного выхода из ущелья Аглон, были не столь удачливы, а награды хотели не меньше. И оттого сидели тихо, поджидая хоть кого из эльфов, переругивались и насмехались друг над другом - и то шёпотом. Громче не решались из-за командира. Харш, рослый и темнокожий, в кольчуге и чёрном шлеме, справленных самыми рукастыми рабами, держал их всех в страхе. И поорать басом, и пожрать, и с пленными позабавиться был горазд, а всё равно иные шёпотом поговаривали, что он, мож, и не совсем орк.

Он же то и дело окуривал засаду дымом да посыпал пеплом - отбить орочий запах. Что дымом и пеплом вонять будут, не страшно;  так щас и в ущелье, и много где ещё. "Зажмем голугов покрепче, и везде, по всей земле один дым и пепел будет!" - кривозубо ухмылялся Харш, и тонко, повизгивая, смеялись ближайшие подлипалы. Ждали тихо, с луками и копьями наизготовку, кто первый приблизится, втягивали воздух, чутко двигали волосатыми ушами. Ежели большой отряд - так в Химлад надо скоро чесать, за подмогой. Но рассчитывали не то, конечно.

На тех, кого можно подпустить поближе, а там и выскочить, и скрутить.

Отредактировано NPC Darkness (31-08-2017 18:36:56)

- Нну? - вожак подошёл со спины; дозорные, втихую доставшие пиво, вздрогнули и вытянулись в струнку.

- Бдим, командир! Ни один остроухий мимо не проскочит! - бодро доложился самый шустрый, разворачиваясь в сторону Харша, мигом раньше, чем другие, принюхавшись, ощерились и приготовились к атаке.

- Бдим, знач?  - лапа вожака ухватила докладчика за язык и потянула на себя. Хриплый бас сейчас звучал негромко. - Да я голугов за лиги чую. Не слыхать, знач, мало их. Бегом, сволочи, пока я вам кишки не вырвал и в глотку не затолкал.

Орки и так уже не дожидались, пока угроза будет исполнена. Харш повторять не любил, шутить тоже. Пока он торопился словить голугов и шума поднимать не хотел, потому и отпустил пока растяпу; а упустят - лютовать будет ровно как с врагами, пока не выдохнется. Было дело, одного олуха наизнанку пытался вывернуть, только тот сдох раньше.

В серо-бурых, как окрестные скалы, покрытых копотью доспехах, ближайшие орки резво и без шума выскочили из ущелья и, завидев эльфа, тут же стали стрелять. Голуг был один, и его надобно было захватить, а не прикончить; потому метили орки низко, по ногам коня. На конине своей он далеко учесать мог, потом не догонишь. Только после выстрела они, оправдывая название "гламхот", заорали. А вслед за первыми уже вылетали следующие, тоже стреляя.

Выстрел первой пятёрки орков:

[dice=5808-11616-9680-1936-9680-56]

Выстрел второй пятёрки:

[dice=11616-7744-9680-7744-1936-56]

Отредактировано NPC Darkness (01-09-2017 17:22:51)

[dice=3872-15]

Выскакивали орки по пятеро, а стреляли - только по четверо. Голуг оказался шустрым, опередил их, и один из первых, рухнул со стрелой в горле и покатился назад, в ущелье, к тому же помешав выстрелить выскочившему следом. Но коня всё одно подстрелили, и свалился он прям на голуга - лучше не придумаешь: не успел соскочить, больше, небось, не выстрелит.

К нему неслись все: лучники, копейщики, просто парни с клинками. И с верёвками.

- Нну - навалитесь разом! - Харш обнажал клыки в ухмылке. Вот только злобился, и точно разом остыл и приказывал спокойненько. - Коняшку тоже не добивайте, сгодится.

Нормальный орк, если уж зол, не успокоится, пока на ком или чём не отыграется: разве страх остановит. А вожак ихний злость свою ровно на привязи держал: хочет выпустит и тогда держись, хочет обратно уберёт. Орков это пугало даже больше самой лютости вожака - своей непонятностью.

Что конь голугов может на что сгодится, окромя котла, это они бы без Харша не дотумкали. А навалиться так и так неслись, так скоро, как только могли. Успеют, пока голуг из-под скотины своей не вылезет - всем им свезло, знач, скрутят только так. Не дочешут, драться будет мечом; но он один, а их - четыре десятка да ещё три, не считая командира. Одного ткнёт, другого, тем, знач, не свезло; зато другие уж точно схватят.  Голуг-то из холмовых был, за таких точно наградят. От него много чего важного можно было выпытать, Главные будут довольны. И раб хороший выйдет, вон какой шустрый.

Орки пытаются добежать до Тинвира прежде, чем он выбрался из-под упавшего коня:
[dice=1936-16]

Только бежать, как стрела летит - не так-то близко. Да и толкались больно на выходе. Так что голуг ещё и выстрелить мог успеть - а им в него стрелять не стоило. Его нельзя было щас кончать, а надо было в Твердыню доставить живым.

Таков был приказ Самого.

Отредактировано NPC Darkness (02-09-2017 21:20:03)

Выбраться из-под конского бока и даже подняться на ноги Тинвир еще успел. Успел и потянуться через конский бок и достать из колчана стрелу.
От запаха крови закружилась голова. Тинвир оперся о бок коня, зацепившись рукой за древко одной из орочьих стрел. Конь дернулся и жалобно заржал. Гонец до белизны закусил губу - помочь Россэ было еще более чем возможно, но заниматься этим нужно было прямо сейчас, вместо боя, и потом отдыхать в безопасном месте... которого не было. Безопасно могло бы быть на Химринге, но... Расстояние до крепости Маэдроса, только что казавшееся совсем маленьким, превратилось внезапно в слишком большое.

Тинвир заставил себя выпрямиться, подавить накатившую дурноту и оглядеться по сторонам. Дело обстояло еще хуже, чем успело показаться. Не десятка лучников, а почти три дюжины с самым разным оружием, и хорошо, что хотя бы без волков. Лук здесь был уже бесполезен, и Тинвир с сожалением опустил его на землю и потянул из ножен клинок.

Нолфингу было уже понятно, что бой скорее всего окажется безнадежным. Хорошим мечником он мог себя назвать разве что по человеческим меркам, по эльфийским же - самое большее средним, а к великим героям, способным в одиночку стоять против нескольких дюжин, не причислял себя никогда.
Тинвир улыбнулся, поймав себя на мысли, что именно это ему и предстоит - потому что ни просто позволить себя убить, ни сдаться без боя он не мог и не хотел.

Гонец встал вплотную к спине коня, закрывая себя от атаки хотя бы с одной стороны, и приготовился к бою. Вернее, - почему-то об
этом думалось удивительно спокойно, - к смерти в бою, потому что о том, чтобы позволить взять себя живым, не хотелось даже думать.
Жаль только, что дома вряд ли узнают, где он и что с ним случилось.

Выбрался голуг скоро, и вроде как целеньким. Это было не особо хорошо: раненого взяли бы легче, а так скольких ещё прикончит, пока захватят, неведомо. Когда же голуг, вместо того, чтобы тут же лук натянуть и стрельнуть, положил его на землю и обнажил меч, иные и вовсе струхнули: видать, горазд им орудовать! Шайка его, само собой, так и так возьмёт, но первым на меч лезть никто не хотел.

Никакой вожак не допустил бы, чтобы орки ругались между собой - кому первым. У Харша тоже был излюбленный приёмчик, чтобы парни времени не теряли.

- Целься по спинам!

Лучники отбежали назад и натянули тетивы. Всё одно по голугу стрелять нельзя. Тут же четверо, всё с клинками, вырвались вперёд, обогнав других - чтобы за их спинами ещё чужие были. Один из них, тощий новобранец, справа забёг и попробовал меч своим выбить, да нет тут-то было! Ещё двое у самого места попытались было отступить за других, но их пнули вперёд. Бить голуга мечом со всей дури было никак нельзя, вот они и исхитрялись, пытаясь только поранить. Этих он тоже прикончил. Ну да сами дурни напросились, раз голову от страха потеряли. Четвёртый из подбежавших был малость поумней: забёг справа, и аккурат как голуг ударил по орку - резанул по руке. Не мог же он в одно время бить и одного, и другого! Хотя мог бы прикончить его раньше, чем тот задумку-то свою осуществил, это свезло ещё.

Трое орков пытаются ранить нолдо:
[dice=3872-7744-1936-36]

Так-то чесать впереди всех с клинком, когда есть копейщики - тоже не особо умно. Копья-то длиннее меча - они голуга достать могли, а он их нет. Проткнуть не пытались, били, как прежде стрелки в коняшку: по ногам. Кто под колено ткнёт, кто в ступню, кто древком по ноге шарахнет. А парни с верёвками тем временем оббегали сзади: им спереди нападать - что в пасть дракона лезть, прибьёт только так. Голуг назад не обёртывался, прижался спиной к коню.  Но он же не стоячий был - лежал дёргался, и башку из-за коня видно. Верёвку сложили в петлю, наскочили вдвоём на лежащую коняшку и на шею сзади накинули - небось не успеет сбросить, ему мечом махать надо, а то спереди ухватят! И резко рванули петлю на себя, соскакивая обратно, назад. Ненадолго. Так, придушить малость.

А дальше уж можно было надавить массой, пока не очухался, схватить всем вместе, скрутить как следует, чтоб не пикнул. Ноги конины тоже спутали, раз Харш чего насчёт неё удумал.

О троих убитых дурнях никто не вспоминал. Орки вопили и хохотали, предвкушая награду, и плевались в захваченного пленника, связанного и разоружённого.

- Гляньте, как голуг. Кровью истечёт - в клочья разорву, - рыкнул вожак. Эту шваль только так и удавалось заставлять работать и драться как следует, не увиливая.

Двое тут же ухватили его за плечи и рывком подняли - сначала с бока, чтоб сел, после на ноги. Так за плечи и держали, пока ещё один принялся обхаживать кругом эльфа, таращась на него и хлопая лапой по груди, животу, спине, рукам, ногам. А то там кровь, тут кровь, где его, где орочья - разве разберёшь, где заматывать! Только башки не касался: она явно была цела, и шея так сойдёт. Тушка тоже была в порядке, только руки-ноги надо было перевязать. И тащить потом на себе: ни гнать хлыстом, ни волочь по земле не выйдет, это было ясно. Со злости на это дело по раненой руке орк не просто хлопнул, грубо ощупывая, ударил когтями. После забинтовал его по-быстрому, поверх пут, так что руки оказались туго примотаны к туловищу, и верёвки врезались в кожу.

Вообще-то так не годилось, чересчур перетягивать - как потом работать будет? И про мазь этот олух забыл, поторопился закончить с этим делом. Но Харш не стал ни требовать перевязать заново, ни карать лодыря, ни даже грозить ему - не время было. Голуг-то не знал, что его в рудники и кузницы прочат! А про то, что туго так нельзя - небось, знал.

Вожак подошёл к пленнику. Плечи связанного отпустили. Под ногами не камень, башку не расшибёт. А глядеть на него лучше сверху вниз, и пинать так удобней.

- Хошь руки-ноги свои сохранить - говори имя и кем служил на Химринге, - с этого начинался всякий допрос. На нём, конечно, никак нельзя было голуга звать "холмовым" - это между собой так трепались; надо было, чтоб всё понимал верно. - Тогда путы ослабим. А то пока доберёмся на Север, отсохнет всё. Нам-то что - тока допрашивать легче.

Орк стиснул его руку, чтоб понял лучше, и затем отпустил. Тут нечего было допрос вести - уходить надо было, пока вслед за одиночкой целый отряд не объявится. Хотя пока орки никого поблизости не слышали и не чуяли.
Но это и не был настоящий допрос: настоящий уже в Твердыне будет. А это так, подготовка к нему, как первую пробу снять. Язык у голугов так и так сразу не развязывается. А там уж перевязать как следует, чтоб дотащить до Твердыни способным к работе.

Стрелы из коня вожак велел повыдергать, но перевязывать его, конечно, не стали - ещё чего! Не до Твердыни тащить. Разницу между "доставить в целости" и "не добивать" шайка усекала. Конь не на Севере сгодится, а тут, близко, и очень скоро. Ему бы и ноги спутывать не стали, если бы всадника отловили подальше от Холма и красного голуга. Не там, откуда вскорости надо будет уходить.

Отредактировано NPC Darkness (05-09-2017 22:33:21)

- Какой сговорчивый попался, - ухмыльнулся Харш в ответ на слова голуга - наверняка мелкой сошки, иначе имя скрывал бы долго. Но и то - не стал бы голуг так сразу орков на коленках стоя упрашивать, если бы не коняшка его. О ней и спросил первым делом - верно он смекнул насчёт этой скотины. А как над ним потешались, когда он новобранцем принимал конников за одну двухголовую тварь с руками и копытами! Тварей, конечно, две, но всё равно они между собой как-то связаны и друг друга чуют - не то, что орк на волке. Тот своего наездника чуть что - сожрёт, а кони эти голуговы? К тушке мёртвой и то не дадут подобраться, пока сами живы. Случая раньше не выдавалось это использовать, а понял-то Харш давно.

Держать себя в руках, если требовалось, он выучился с опытом. Большинство орков не переживало и первого года с тех пор, как становились новобранцами; из тех, что поумней и повезучей, десять-двадцать лет после первой стычки тоже немногие держались. Харш разменял третью сотню. Выбирать место в отряде (больших войн до этой, Дымной, он всё равно не помнил) - достаточно близко, чтоб не остаться снагой, которого все шпыняют, достаточно далеко, чтобы выживать; и чуять, когда за добычей рваться, а когда пора драпать - это ему здорово удавалось. Сначала на одной чуйке выезжал, потом рассчитывать стал и поглядывал как на мусор на этот молодняк, который мрёт как мухи только потому, что не знает: всему своё время и своё место.

Вот щас не время было забавляться с голугом, а время дать ему говорить. Как отмалчиваться начнёт, так и пойдёт забава.

- А раз сговорчивый, то сговоримся. А ну, развязать голуга, мазью пройтись и перевязать как следует, чтоб руки отдельно, - оно, конечно, с голуга станется удумать бежать. Да куда он сбежит, ежели на ногах не держится, на коленки валится? Ползком, что ль? - Да поторопитесь!

Как и развяжут, всё равно держать будут; как перевязывать будут, тоже не особо подёргается - мазь как огонь жжёт. Меч голугов далеко выкинули, не доберётся, если чего и выкинет; лук валялся недалеко, захочет - подберёт. Обе половинки.

- Назовёшься, поможешь своей коняшке. А не то мы ей, - осклабился орк, - поможем. Прикончить не прикончим...

Чего убивать - связь эта только порвётся. А то как удобно потом будет: и попытать как следует, и целенького раба в Твердыню доставить. Может, и готовенького - и всё вызнать, и сломать по пути. Награда куда как больше будет, чем если просто дотащить.

Отредактировано NPC Darkness (06-09-2017 23:43:05)

- Я обойдусь. Обойдусь без помощи. Просто освободи мне руки, дальше я справлюсь сам. Сначала - помощь, потом - имя.  У вас и у меня времени много. У него - мало, - голуг пытался торговаться. Это Харш понимал, он бы на месте голуга тоже поторговался. Только зря он думал, тут одни брёвна безмозглые, не заметят, что он цену за одно имя всё набивает.

- За имя тебя развязали, чтоб руки-ноги не отсохли. Коняшке помочь... - сдохнет скотинка, не используешь; а мазь тратить жалко, и так на голуга пойдёт. - Она ж теперь наша - поработай на нас.

Орки захохотали. Теперь никому на ум не придёт, будто Харш слабину дал. Придумку его эта шваль не поймёт, а донести - это они мигом.

- А за то, чтоб ты сам себя полечил, а не мы - отдельная плата. Сказать, кем служил.

Только чуял вожак: хитрит тварь остроухая. Неспроста так мало дёргается, будто и не в плену. Были те, кто не дёргались нарочно: показать, какой сильный, не пикнет. А этот - не так.  На ногах не держится, меча-лука нет, у конины ноги спутаны, а и распутать - всё валяться будет. Что удумал, не поймёшь, но удумал наверняка. Заковать бы его для верности, да негде. Неужто придётся сначала обратно в ущелье тащиться, прежде, чем в Твердыню? Был там, среди обломков голуговой крепости, остов кузни - без крыши, почти без стен...

- Верёвки мне, живо! - один из подлипал, подобострастно кланяясь, тут же передал верёвки - одну, другую.... хватит. Тупицам этим объяснять, как надо, голуги десять раз набегут. Пришлось самому. Харш свернул две петли, одной пояс обвязал, вторую по косой пропустил, над плечом и под рукой. На спине связал обе вместе.

- Вы двое - хватайте концы и держите. Если что - ошкурю, - бранились и грозились так многие орки; но Харша не боялись бы так, если бы он свои угрозы на ветер бросал. Сказал, ошкурит, знач, ошкурит. Враз не выйдет, так после, но не забудет, что обещался. Дальше вожак глянул на копейщиков. - Трое слева, трое справа.

Остальные орки тоже насторожились, приготовились бить, если что.

Вот теперь пусть помогает коняшке-то. Если имя скажет и дальше торговаться будет, можно и поторговаться. А если Харша провести вздумал, за недоумка держит - ещё пожалеет.

Тинвир снова спокойно и медленно, еще медленнее, чем в прошлый раз, кивнул.

- Хорошо. Спасибо, - прозвучало примерно тем же тоном, которым он дома благодарил за вкусный обед или новую удобную куртку. - Закончу - посмотрим... - продолжение фразы, "есть ли нам о чем говорить", едва не сорвалось с губ, но гонец все-таки сдержался. Разумеется, не о чем, притом не о чем дважды - про Химринг, о котором его будут хотеть расспросить, он знает слишком мало; а о Хитлуме пока никто не спросил, и - будь Валар милостивы! - если сам гонец не проболтается, и не спросят.

Несколько шагов - три их было или четыре? Мало, очень мало... - дались как несколько миль. Бегом. По раскаленной земле, если не по горящей. Склонившись к коню, на ногах нолфинг удержаться не сумел, успел только выставить вперед руки и вместо того, чтобы упасть ничком, медленно сползти к шее Россэ и замереть, уткнувшись лицом в гриву. Раненая рука снова заныла; гонец прикусил губу, медленно и намеренно достаточно шумно дыша - если орки решат, что пленник потерял сознание, постараются привести в себя. Почти наверняка - пинками, а это сейчас совершенно лишнее.

Через четыре или пять выдохов удалось оторвать голову от конской шеи, опираясь на руки сдвинуться к седлу, разыскать подсумок с полотном. Над подсумком гонец снова замер, еще на три или четыер выдоха, потом растянул завязки и вынул полотно и флакончик.

- Держись, хороший мой... - по привычке проговорил гонец, осматривая первую из ран. - Сейчас, я сейчас...
Пальцы Тинвира нашли края раны, и он едва не вскрикнул от неожиданной радости.
У орочьих стрел были узкие и не зазубренные наконечники; видно, шайка вооружалась против химрингских нолдор и их отменной брони. Пробить броню такой стрелой, конечно, вряд ли бы удалось, такой проще попасть в щель в доспехе, если стрелок хорош. Сам Тинвир попал бы, не задумываясь.
Используй орки широкие срезни, и Россэ бы уже умирал; нынешние его раны были глубокими и болезненными, но немедленной смертью не грозили. И не немедленной, если повезет, тоже.
Бедро, бок, нога. Одна из стрел задела жилу, значит, скорее всего, в будущем Россэ будет хромать и для дальних поездок придется выбирать кого-то другого. Еще две раны серьезно кровоточат... но с этим справиться в целом чуть проще. Остальные три стрелы попали в мякоть, здесь и вовсе работа привычная...

Тинвир оторвал от полотна пару тонких полосок, вымочил их в настойке, скатал в маленькие шарики и осторожно, стараясь не причинять серому лишней боли, заткнул самые глубокие раны; снова отдышался, и то же самое проделал с остальными. Ногу коня перевязал, отрывая полосы ткани пошире, и промочив нижние слои той же настойкой.
Раненая рука ощутимо мешала работать. Слишком медленно выходило, а местами и откровенно неуклюже. Тинвир злился на себя - плохо, совсем плохо; как с такими руками шить бок? Тинвир размял о подбородок сведенную от усилий ладонь и все-таки решительно потянулся за иглой и нитками.
Мысли о том, что работает он впустую, и возможно, не спасет ни коня, ни себя; что не будет ни необходимости выбирать другого коня, ни поисков того, кому можно будет поручить охромевшего Россэ на время собственных отъездов, не то чтобы вовсе не приходили ему в голову, - скорее уж он старался думать только о том, что прямо сейчас есть под руками. Игла. Нитки. Собственные плохо гнущиеся пальцы. Скользкий от пота и крови бок коня. И хватит этого, то, что дальше, будет дальше.

- Имя!

Орочий окрик заставил очнуться не хуже ледяной воды в лицо, и внезапно оказался не менее болезненным. Силы таяли; то, что не отняли раны, забрали возня с конем и попытка держаться на ногах. Подняться самостоятельно гонец не смог; мешать вздернувшим его на ноги оркам тоже не стал. Тут хватило бы на то, чтобы остаться в сознании и сохранять способность думать.

- Тинвэ, - проговорил нолфинг, облизнув пересохшие губы. Просить воды или хотя бы возможности взять собственную флягу он не решился; все, что можно было говорить безбоязненно - мало ли среди нолдор тех, кого кратким именем зовут так же? Только сам Тинвир с ходу вспоминал примерно четверых, - на имени и заканчивалось. Говорить что бы то ни было дальше было предельно опасно. А уж упомянуть, что гонец, тем более опасно.
Но назваться все-таки необходимо. Если не выполнять собственные же обещания, сам не заметишь, как перестанешь отличаться от орков.

Впрочем, Тинвир так и не понял, услышали ли его и собирались ли вообще слушать. И ждали ли, что он продолжит говорить. По крайней мере, перевязывать его начали, не дожидаясь ничего, кроме имени, да и на сказанное внимания почти не обратив.
Мазь оказалась на редкость едкой, до слез на глазах - Тинвир искренне надеялся, что их никто не успел разглядеть. После мази ни перевязки, ни веревок он уже не почувствовал.

- Можно было, - проговорил гонец, глядя за своими охранниками из-под опущенных век, - взять мое лекарство. Действует быстрее и надежнее.
Он сам не понимал, что заставило его так говорить; вернее, не "так", а "сейчас" - объяснять что-то можно собеседнику, но не врагу же? Тем более не орку...
Кажется, сознание все же начало мутиться, если получаются подобные глупости.

Однако, отслеживать дорогу - благо, орки не заставили гонца идти самостоятельно, сообразили, что тот на это не способен, - еще получалось. Выходило, что шайка тянется к северу, но не напрямую, избегая открытых мест и забирая в сторону гор.
Даже интересно было вчуже - пойдут через Дортонион, или вдоль кромки гор? И какую дорогу предпочтут? И где будут брать воду, когда доберутся до Анфауглит? Пить-то и оркам нужно.

Дорога далась Тинвиру тяжело. Кровь больше не текла; зато мазь под повязками отчего-то продолжала жечь. Впридачу становилось жарче - то ли весна в восточном Белерианде была такова, что ночные холод и снег сменялись дневной жарой, то ли уже чувствовалось дыхание Анфауглит. Гонец хотел надеяться, что первое. Это оставляло надежду и на что-то большее.
Сверх того, страшно хотелось пить, и оттого было почти смешно - две фляги, малая на поясе и большая у седла, обе - с чистой ключевой водой, а ни до одной не дотянуться. Настолько глупо, что даже злиться на это не получается.

Злиться почти до слез вышло заметно позже: слух у эльдар все-таки острее орочьего, и гонцу не нужно было прикладывать ухо к земле, чтобы различить стук копыт далекого отряда. Тинвир успел еще понадеяться, что феаноринги выедут на шайку - и это в любом случае везение, даже если орки быстро добьют пленника; но нет. Орки припустили бегом, с удвоенной скоростью; отряд же прошел мимо, и кажется, даже не заметил шайки у себя под боком. Еще оставалась вероятность, что прошлую орочью стоянку отыщут и рискнут отправиться в погоню... но именно вероятность, и, по правде говоря, не самая высокая.

За мысль об отряде и о погоне Тинвир цеплялся изо всех сил уже не потому, что надеялся на избавление - просто надо же хоть о чем-то думать, когда орки бегут почти со скоростью коней, в глазах все сливается в цветные полосы, и голова кружится, как после удара по шлему.

Когда шайка остановилась, вначале гонец понял ровно одно: встали они не для боя. Все остальное ускользало из внимания, не хватало сил замечать. Обращенный к нему вопрос Тинвиру показался заданным на чужом языке, только отдельные слова понятные - конь, Химринг, оружие, кузнец. И нолфинг ответил - не на тот вопрос, который ему задали, но на то, что было понято, и показалось важным:

- Ты считаешь меня кузнецом? Почему?

Тинвир подавился смехом. Смешно ведь - орк, достаточно хорошо понимающий эльфийскую речь, чтобы делать выводы. Страшно, опасно, но все-таки невыносимо смешно.

- С удовольствием, - проговорил он, отсмеявшись. - Тебе кольчугу - с удовольствием. То, что я сделаю, тупой веткой пробить можно будет... - гонец прикрыл глаза, так меньше кружилась голова. - если само, конечно, не развалится. А лучше я не умею и уметь не буду.

Ни сил, ни желания смотреть на орков не было, и эльда нашел себе другое, гораздо более сложное и интересное занятие - устроиться поудобнее. Благо, мешали связанному не сильно, значит, можно перекатиться на бок, подтянуть к груди колени, а там и сесть, и уткнуться в колени подбородком. Так голова почти не кружилась, и впридачу прикрыта большая часть уязвимых мест. Что ребра, что живот, что лицо. Раненую руку вот особенно не побережешь.

- Тинвэ... - проговорил он, на этот раз медленно, почти по слогам, - это не за мастерство. Это за сложение и повадку. Я по нашим меркам ростом не вышел. Зато двигаюсь быстро.

Почти полная правда. Эта половина этого имени - действительно за малый рост и немалую скорость. А еще - за привычку быстро решать и решаться, но вот это можно пока и не говорить. И что это имя не единственное - тоже можно пока подержать при себе.

- Ну так как, - нолфинг с усилием поднял голову и снова взглянул на тварь, - нужна тебе моей работы кольчуга? Или переменишь решение?

Страха почему-то не было. Может быть, потому, что весь расклад выглядел чем дальше, тем большим бредом. В какой-то момент гонцу даже показалось, что стоит ему закрыть глаза, и снова он их откроет на Химринге. Или и вовсе дома в Хитлуме.

Тинвир бросил на коня один быстрый взгляд и снова повернул голову к вожаку. Когда нолфинг снова заговорил, его голос чуть заметно дрожал от внезапной ярости. Тинвир прекрасно понимал, и что злость больше помешает ему самому, и что орк наверняка примет дрожь за признак страха, но справиться с собой, к собственному удивлению, не мог. Гонцу слишком редко случалось настолько сильно злиться, чтобы уметь с таким собой обращаться.

- В атаку твои твари тоже вперед твоего слова бегают? - выдохнул гонец, и мгновенно пожалел о сказанном; но вернуть вырвавшиеся слова было уже невозможно, оставалось только продолжать. - Боятся, или надеются, что можно будет потом тебе же и указать, что место твое в заднем ряду?

Плохо. Очень плохо. За такие слова наверняка придется расплачиваться шкурой, и хорошо, если своей... Тинвир зло усмехнулся: что же, и здесь можно отыскать себе пользу. Хорошо знать о еще одном своем слабом месте. Плохо, что слабым быть оно оттого не перестанет.

Он проследил за орками, потрошившими его сумку. Пожалуй, на сторонний взгляд, та еще головоломка: связка перьев на стрелы и запасные наконечники к ним; несколько мелких рабочих резцов; несколько же катушек ниток - от той, которой приматывать к стрелам оперенье, до той, которой штопать куртку; иглы в резном чехле; полотно на бинты; несколько склянок, пахнущих травами - с лекарствами; запасная тетива; моток веревки; мешочек с хлебцами; кованое перышко для письма, сдвоенная - под две краски - чернильница и футляр с листами бумаги; простенькая флейта, недорезанная даже, на ней еще оставалось довести узор; кремень и огниво; обычный нож...
Ничего, что выдавало бы какой-то род занятий, кроме привычки к дороге и к тому, чтобы подолгу в этой дороге оставаться одному. Хотя и это уже могло навести на ненужные мысли; значит, надо было успеть опередить вопросы...

Тинвир снова бросил взгляд на коня и сквозь прикушенную губу выговорил:
- Моя служба вам на Севере без толку. Лошадник и есть. Стрелок и лошадник, - он снова рассмеялся, полусмехом-полукашлем. - Правда, она и нам сейчас без толку - с этой-то гарью вместо Ард-Гален... - выговорил он тихо, опустив взгляд.