Целитель склонился над аданом и казался обеспокоенным, но не слишком.

- Как ты себя чувствуешь?

- Неплохо, благодарю тебя, только пить хочется, - он стал подниматься.  Эльф поддерживал его, что Барэнору казалось излишним: вчера его силы иссякли далеко не сразу, он убегал, потом шёл, куда было нужно. А теперь и эльф его лечил, и он отдохнул... может, целитель волнуется от того, что он кричал во сне? - И сил у меня больше. Просто снился страшный сон, про войну - даже не правдивый.

Во сне часто мешалось настоящее и то, чего не было. Они не могли потерять Барахира, как и он их, так как не сражались вместе. Правдой же было то, что сам Барэнор и бывшие с ним действительно отбились от своих из-за дыма. Кто-то умер от угара, другие сумели выбраться - прямиком к орочьей орде. Били, пока могли, но эдайн было мало...

Воды Пантасирил подал сразу же, а говорить о войне подробней, похоже, не желал:

- Командир нашего отряда хотел поговорить с тобой, Барэнор. Он ответит на все вопросы. Не подумай что я избегаю тебя, просто... он командир, ему все равно нужно поговорить с тобой и узнать то, что ты посчитаешь нужным сказать.

Вскоре, когда адан осушил флягу, подошёл и Арандур; Барэнор попытался было встать ему навстречу и склонить голову - среди друзей стоило помнить об учтивости. Он ощутил, насколько устал и ослаблен, и поприветствовал командира сидя. Ложиться вновь не стал бы - его снедала тревога.

- Ты заставил нас волноваться, друг. Как ты себя чувствуешь теперь?

- Куда лучше, - ответил он, на сей раз удержавшись от того, чтобы сказать "Всё вообще хорошо". - Целитель Пантасирил сказал мне, я могу спрашивать тебя. Я многого не знаю с тех пор, как нас схватили. Слышал ли ты что о Барахире? Я не слышал о нём с тех пор, как сменил его - перед самым началом войны.

Ему пришло на ум: может быть, Пантасирил так ответил оттого, что сам он так спросил - вообще, без подробностей? Нужно было спросить прежде всего про Дортонион… но как можно было не спросить о Барахире после такого сна?

Арандур не отмалчивался, как целитель, что вышел из шатра; тот, наверное, не хотел беспокоить раненого, вот только неизвестность может держать ещё в большем напряжении...

- Пантасирил сказал мне что ты хочешь поговорить. Он считает что ты один из лордов в своем народе, а теперь ты сказал о младшем брате правителя Дортониона, и я убеждаюсь что целитель прав. Увы, Барэнор, я мало что знаю: Химьярингэ был в осаде год, лишь пара месяцев прошла как мы разбили врагов и заставили отступить. И все же мы слышали что Дортонион пал, уцелела лишь крепость Артаресто в устье Сириона, но сейчас она в осаде: две недели назад Тинвир принес нам эту весть. Сейчас Лорд пытается собрать войско для помощи, но... нас здорово потрепало, и шайки орков до сих пор могут встречаться в наших землях. Однако, когда я вернусь в крепость, войско как раз должно быть готово, и моя канта тоже отправится. Мы надеемся подойти незаметно, малыми силами, и ударить врагу в тыл. Если не сможем отстоять крепость, то хотя бы прикроем отход из нее.  сожалению я ничего не знаю ни о судьбе Барахира, ни о судьбе Бреголаса, ни даже об Аиканаро и Ангарато. Быть может ты знаешь? Будь они пленены, Враг уже поспешил бы нас известить, значит они либо погибли, либо смогли спастись. Ты сказал что сменил Барахира - но я даже не знаю где.

Дортонионец медленно провёл рукой по волосам. Значит, все, кто прежде жил в Дортонионе, все, кого он знал, кроме, быть может, немногих счастливцев - если не в плену, то мертвы. Он не знал, знакомясь с Тинвиром, будет ли кому передавать вести о нём, живут ли ещё в вольных землях те, кому его имя что-то скажет... выходит, нет. Это, как он думал, было ясно из слов Арандура; о том, что осталось  неясным, он решил спросить после того, как сам ответит на вопросы нолдо. Барэнор уже понимал, что может и не получить ответа - раз Химринг был в осаде, и там не знают об Ангроде и Аэгноре.

- Моя мать, Гильвэн -  родная сестра Бреголаса и Барахира; конечно, я хорошо знаю их. Мы по очереди несли службу на северной границе, и в ту ночь Барахир как раз отправлялся домой, и с ним мои дво... - он прервался на полуслове. Сам не заметил, как с напряжением выпрямился, и как сошлись на переносице брови и лицо стало жёстче. Повторил. - И с ним мои двоюродные братья, Берен, Барагунд и Белегунд. Если они погибли, возможно, глава Дома Беора теперь я... Потому что Бреголас погиб, как и Лорды Ангрод и Аэгнор.

- Для меня честь встретить тебя, Барэнор, из народа Беора, - без тени улыбки, впрочим и других эмоций, произнес эльф. - Неизвестность и ответственность за твой народ давят на твои плечи, но знай что ты не один. Ты получишь помощь на Химьярингэ, а позже, мы узнаем судьбу твоего народа и никто не оставит вас один на один с вашими бедами. Мне известна дорога к дому Фелагунда, и поверь мне, ему был дорог Беор, в память о нем будешь дорог и ты. И... я соболезную тебе в твоих потерях.

Барэнор серьёзно наклонил голову перед нолдо. Он не смягчал правды и не менялся в лице, но поддерживал не менее, чем Пантасирил, а то и более. Хотя целитель был очень добр, и беспокоился за него, незнакомого  адана, когда в их отряде были раненые, и сам Арандур - тоже. Но чёткие и ясные слова воина и командира не давали прийти в смятение, а сразу же решать: что теперь делать.

- Я должен узнать о них, как только смогу. А узнав - действовать, - произнёс он. Как именно действовать - зависело от того, что именно он узнает. Затем горец поднял голову. - Есть надежда, что Государь Фелагунд жив, и дом его уцелел? Я решил по твоим словам, что из Лордов Третьего Дома уцелел один Ородрэт, и тот осаждён.

Финрод тоже мог пасть на Дагор Браголлах - пытаясь ли помочь своими братьям или просто сражаясь с этими бесчисленными ордами, и Барэнор знал только, что в плен его не взяли, как и никого из правителей эльдар. Хотя меньшие Лорды, как Гэльмир, могли быть захвачены. Нолдо смотрел на него не так тепло, как недавно, более сурово и вместе понимающе - не был ли и он одним из таких Лордов, а не просто командиром отряда? Но он не назвался так...

- Я хочу задать тебе несколько тяжелых вопросов. Но прежде, быть может, я смогу ответить еще о чем-то тебе?

- Ты сказал: Дортонион пал. Значит ли это, выжжен дотла или захвачен врагом? - снаружи донёсся запах, от которого вдруг скрутило желудок - он целую вечность не ел ничего, что пахло бы так вкусно, да и вообще долго не ел... Но адан был слишком взволнован, так что еды просило лишь его тело. Слишком важны были и его вопросы, и вопросы Арандура - он наверняка желал расспросить его о плене. - Конечно, я отвечу тебе.

Барэнор уже не ждал такой доброй вести - он полагал, что  на Химринге, едва освободившемся от осады, верно, не знают точно о судьбе Фелагунда; но там - знали, и встречались с ним. Он решил, что при встрече спросит Лорда Майтимо и поблагодарит его за этот отряд, без которого ему бы не жить. В действительности Барэнор был ещё более благодарен ему за то, что он отстоял свой Химринг, но за такое, как думал он, не говорят "спасибо" - скорее уж, выражают почтение.

И, конечно, он хотел встретиться с Государем Фелагундом.

На вопрос о Дортонионе Арандур ответил не сразу - о его судьбе нолдо точно не знал. Но предполагал, что он не обращён в пепелище... что ж, значит, нужно было бороться за его освобождение. Адан чуть не усмехнулся этой мысли: он не мог бы справиться и с малой шайкой этого Харша, а кто поможет ему сейчас, каких воинов он мог бы набрать - неведомо. Но то сейчас. Пройдёт месяц, полгода, год, и он будет знать, что делать. Собирать уцелевших, или идти в бой вместе с эльдар, или присоединяться к силам Барахира или Барагунда (ведь судьба их пока оставалась неизвестна), или пробираться в захваченные родные земли и пытаться поднять на восстание тех, кого обратили в рабство.

- Ты видел тела Аиканаро и Ангарато? Ты... уверен что они погибли? - переспросил Арандур, и теперь Барэнор не мог сказать ему лучшего, чем:

- Мы отбились от своих в дыму, тел я не видел... зато слышал, - что слышал, пояснять не было надобности. - Так что уверен. И есть ещё одно... враги слышали моё имя, и в Ангамандо поняли, что я родич Бреголаса. Меня спрашивали о Барахире, о Берене - на севере, как видно, тоже о них не знали. О Бреголасе или Лордах Ангроде и Аэгноре - нет.

Арандур задал ожидаемый вопрос -0 о допросах, и Барэнор продолжил:

- Ещё Тёмных интересовал Ладрос. Как лучше пробраться туда так, чтобы застать врасплох жителей. Я думаю, они хотели захватить живыми  как можно больше, - его глаза мрачно сверкнули: возможно, они достигли своей цели! - Одного я не знал, другого - не сказал.

Последними словами адан словно поставил точку: и отвечая на незаданный (но тоже ожидаемый) вопрос, и возвращаясь от воспоминания о Дагор Браголлах, своём пленении и пыточной камере обратно в эльфийский лагерь. В палатку всё явственнее проникали ароматы от костра...

- Слышали имя и по нему поняли кто ты? - Поднял бровь нолдо. - Выходит на Севере были хорошо осведомлены о вас. Или же кто-то выдал тебя. Но увы... нет смысла искать младших сыновей Арафинвэ среди живых...

- Выдал? - переспросил Барэнор. - Не знаю... У имён потомков Беора общая основа, я думал, довольно знать несколько имён и заметить...

Когда он закончил говорить, нолдо продолжал выжидающе смотреть на него. Похоже, точку было ставить рано.  Адан спросил:

- Что ещё тебе важно знать? - он задумался. - Я мог бы нарисовать север... вход в Ангамандо, места, где я был или бежал.

Такие знания могли пригодится позже, если война пойдёт совсем хорошо, и нолдор попытаются проникнуть в самую твердыню Врага. Или совсем плохо, и феанорингам окажется полезно знать, как бежать из плена... нет, о таком и думать не стоило. Может, Арандур хотел слышать совсем не о том? Ведь он мог только гадать, что сейчас важно для Арандура или для всего Химринга. Ради этого он и рассказывал о том, о чём было трудно вспоминать, и отвечал...

В палатку вошёл целитель, и Барэнор непроизвольно сглотнул - несмотря на все тягостные воспоминания. А потом заметил, что и миска эльфийская и то не чета людским - куда как изящнее и правильнее, и гладкими такими обычные миски не делают. Бульон кончился на удивление скоро - адану даже пришлось сдерживать себя. Хотя он, наверное, никого не обделит - уж точно не узнает, что выданную ему еду отобрали у другого. Просто он был теперь не просто пленником и рабом, а, возможно, вождём народа или его остатков...

Барэнор поблагодарил целителя, и почти сразу же на него навалилась неодолимая дрёма, голова склонилась на грудь, и ложка выпала из руки прежде, чем он её передал.